Дроны над Сталинградом
Шрифт:
Он щелкнул пальцами по микрофону:
— "Грак-17", контроль связи. Ответь.
На экране появилась надпись: СИСТЕМА ГОТОВА. СВЯЗЬ ЕСТЬ.
Алексей невольно усмехнулся. Как ребёнок, заговоривший первыми словами.
В это время за стенами ангара громыхнуло. Яркая вспышка выхватила из темноты очертания антенны на крыше, рванула тенью по стенам. За ней — удар грома, глухой, будто кто-то пробил небеса молотом.
— Ну, началось, — пробормотал он, бросив взгляд на тучи.
Он нажал клавишу запуска.
На взлетной
— Полет нормальный, высота пятьдесят метров, стабилизация работает, — проговаривал Алексей в микрофон.
Он наблюдал, как на экране проплывают изображения с камеры: крыши ангаров, раскисшая полоса, еле различимые силуэты сосен вдали. Всё шло по плану.
И вдруг — вспышка. Не от камеры.
Настоящая.
В небе над дроном, прямо в плотных тучах, выстрелила искра — молния, рванувшая из облаков вниз, как кнут. Она ударила не в дрон, не в антенну — а прямо в землю, метрах в тридцати от ангара.
От грохота задрожали стены. Экран дрогнул, картинка на долю секунды исказилась.
Алексей рефлекторно отшатнулся.
— Система, восстанови канал! “Грак-17”, приём!
На экране побежали искажения, пошли артефакты, как при помехах сигнала. А затем — еще одна вспышка. Но теперь — внутри ангара.
Он успел увидеть, как пульт перед ним искрит. Воздух наполнился треском и озоном. В уши ударил высокий, неестественный звук, будто мир скрипел.
И в этот миг Алексей понял — это не просто гроза.
Пол из-под ног будто провалился. Все звуки сжались в один — звонкий, сдавленный, будто кто-то резко опустил крышку рояля. Глаза застлало белым.
Он почувствовал, как его тело словно вытягивается, как по каплям исчезает ощущение реальности. Всё исчезало: лаборатория, гроза, пульт…
Последняя мысль перед тем, как тьма накрыла его с головой, была удивительно спокойной:
"Только бы дрон не разбился."
*****
Первое, что почувствовал Алексей — тяжесть. Не в груди, не на плечах. А в воздухе. Он был влажным, глухим и каким-то… плотным. Как перед грозой. И холодным — промозглым, до костей.
Он открыл глаза. Над ним — деревянный потолок. Потемневшие от времени доски, кое-где — следы копоти. В углу торчал облупившийся сучок. Откуда-то сквозило.
Он попытался подняться, но затылок пронзила боль. Алексей застонал, с трудом сел и осмотрелся.
Помещение — деревянная изба. Вдоль стены стояла лавка, рядом — стол, на котором валялись обрывки газет. На полу, между обломками штукатурки и мусора, виднелся алюминиевый котелок. Из стены торчали гвозди. К печке, черной и ржавой, вела прогоревшая труба.
Запах в воздухе — сажа, дым, немного плесени. Но не было ни пластика, ни свежей электроники. Ни разъёмов, ни запаха паяльной кислоты.
Алексей
Он выглянул в окно.
Поля. Дорога, разбитая, с лужами и грязью. Несколько домов — искореженные крыши, сорванные ставни. Дальше — березы. Воздух неподвижный, сырой.
Где я?..
Он выглянул за порог.
На крыльце — пусто. Под ногами — прогнившие доски. Сбоку — рухнувшая изгородь. В нескольких метрах валялась разбитая корыта.
— Алло?! Есть кто?! — окликнул он.
Тишина. Даже птиц не было слышно.
Он прошел по деревенской улице. Несколько телег, перевёрнутых, одна с колесом, увязшим в грязи. Вдалеке — разрушенная церковь, крест наполовину сломан, колокольня с пробитым сводом.
Алексей дошёл до центра деревни. Здесь он увидел главное: следы гусениц, ещё не залитые дождём. Мокрая земля вмята, по краям — отпечатки сапог. .
Тогда же он услышал:
Плиииинк !
Отчётливый металлический лязг где-то впереди. Он присел. Посмотрел между заборами.
Колонна.
Грузовики. Танкетка. Тяжелой солдатской поступью идут солдаты. Шинели. Каски. Один нес MG-34, другой держал в руках "панцерфауст".
Алексей побледнел. Это был не сон. Не игра сознания. Он знал эти модели, изучал на полигоне в Кубинке, видел архивные кадры. Это была немецкая армия… и она была в действии.
Он инстинктивно отступил. Спрятался за покосившийся сарай. Сердце колотилось.
“Я в прошлом. Это невозможно. Но это так.”
Он снова выглянул. Немцы проходили деревню — методично, аккуратно. Один остановился у колодца, другой ковырнул штыком землю. Похоже, что патруль. Значит, линия фронта — рядом.
БУХ!
Раздался далекий артиллерийский выстрел. За ним — другой. Земля еле ощутимо дрожала. Где-то в километрах пяти, не больше.
Алексей инстинктивно прижался к стене.
Он понял, что находиться здесь одному — сродни самоубийству. Нужно найти своих.
Но как? Он понятия не имел, где находится. Карты нет. Коммуникаций — никаких. Одежда на нём — городская: куртка softshell, штаны с мембранной пропиткой, кроссовки. Вещи, которые могут вызвать слишком много вопросов.
Он вернулся в избу. В углу нашел сундук. Распахнул — там были вещи. Потрепанная гимнастёрка, брюки, ремень, сапоги. Выбора не было. Он надел всё — и почувствовал, как в спина начинает согреваться. Настоящее, плотное. Будто стал кем-то другим.
Свою куртку инженер свернул аккуратно и спрятал под доски. Туда же — кроссовки. На память. Или… если вдруг удастся вернуться.
Из одежды остались только футболка под гимнастёркой да нижнее белье.
Внутри всё дрожало. Алексей чувствовал — ещё немного, и он сорвётся. Но откуда-то изнутри, из того места, где инженеры держат расчёт, осталась ясная мысль: