Дротнинг
Шрифт:
Но Сванхильд вдруг заявила, продолжая улыбаться:
— Так за кем ты приплыл, конунг Харальд — за женой или за врагом? Если за врагом, то в шведских краях их у тебя было достаточно. Да на выбор, хочешь в штанах, хочешь в юбке! Стоило ли так далеко плыть?
Харальд вскинул одну бровь. Сказанное он слушал вполуха, больше смотрел.
На жемчужных зубах Сванхильд, пока она говорила, плясали блики от огня, разгоравшегося рядом, в очаге. Платок, единственный лоскут шелка, что был на ней, сбился к затылку еще на причале. Короткие пряди, распушившись,
Она так близко — и так далеко, подумал вдруг Харальд. За стеной из своей обиды и злости.
— Но я не хочу отказывать такому великому конунгу. — Сванхильд, не переставая улыбаться, прищурила синие глаза — в которых уже дрожали слезы от его серебряного взгляда. — Это было бы плохо для моих родичей, как ты сам сказал, конунг Харальд…
Обрывки саг, слышанных на разных пирах, понятых где через пень-колоду, где ухваченных с лету, кружились в уме у Забавы.
— Но будет плохо для меня, — выпалила она, — если я выйду замуж за воина, не испытав его сначала. Не знаю, слышал ли ты, конунг Харальд — но первый мой муж славился по всему Нартвегру не только силой. Но и умом. А еще смекалкой. И хотелось бы, чтобы второй муж был не хуже первого!
Харальд прищурился так, что глаза у него почти скрылись под веками. Потом подался вперед, и сильные пальцы скользнули по руке Забавы. Сошлись в кольцо на ее предплечье. Были горячими…
— До меня доходили слухи о твоем муже, — насмешливо ответил Харальд. — Правда, не знаю, можно ли им верить. Если тебе недостаточно танца, положенного перед свадьбой — то скажи, что я должен сделать. Только будь осторожна, чтобы я не счел твои слова издевкой, Кейлевсдоттир. Не проси у меня луну с неба…
— Завтра с утра, — перебила она, — я уйду из Хааленсваге. Как минует полдень, выходи меня искать, конунг Харальд. Если найдешь до заката, то я стану твоей женой. Если же нет, то ты и твой родич, ярл Свальд, навсегда уплывете из Хааленсваге. И никого тут не тронете. Ни на кого не заявите права!
Вот и все, подумала Забава следом.
Мысль была чуть горестной. Она нахмурилась, отвернулась к очагу.
Надо будет сделать все хорошо, мелькнуло у Забавы. Чтобы ни Кейлеву, ни Болли, ни
Неждане ничего не грозило.
А потом она быстро вскинула свободную руку. Вроде поправила сбившийся платок — но на деле торопливо утерла слезы, стоявшие в глазах. Лют был нынче взгляд у Харальда…
— Пусть будет так, — неторопливо проговорил Харальд.
И резко отнял руку. Улыбнулся страшновато, почему-то дернув плечом, над которым нависал змей. Сказал громко, заглушив треск пламени, разгоревшегося в очаге:
— Так где твой хлеб и эль, хозяйка? И где мне сесть?
Забава ухватилась за резную спинку уже двумя руками. Дернула стул, отодвигая его от стола, заявила:
— Здесь. В этом зале нет никого знатней тебя, конунг Харальд. Стало быть, тебе и сидеть
— Нет, — спокойно возразил Харальд. — Справа от себя я хочу видеть того, с кем приплыл. Ярла Свальда. А слева тебя, Кейлевсдоттир. Если хозяин сядет далеко от гостя, это будет уже оскорбление, верно? Так не оскорбляй меня, хозяйка Хааленсваге!
Он прав, пристыжено подумала Забава. Раз назвалась хозяйкой, надо идти до конца. Поздно лепетать о том, что она незамужняя, которой не положено сидеть возле чужого мужика. И ведь не собиралась так поступать. Но после того, как Харальд подержал ее за руку, сразу струсила!
Харальд тем временем выдернул из-за пояса секиру. Сел, прислонив оружие к столу рядом с Забавой. Глянул на нее с прищуром…
Змей над плечом Харальда тут же потянулся к Забаве. И беззвучно разинул пасть. Вытянутая змеиная голова замерла в одной ладони от ее груди. Блеснули частые зубы, серебристо-голубые глаза, до дрожи похожие на человечьи, посмотрели недобро.
А Забава вдруг припомнила то, что случилось в Йорингарде. И ночь, когда в опочивальню подбросили похожую тварь, сорванную со спины Харальда прошлой весной.
Конечно, тот змей был щедро расписан серебром — в отличие от этого, почти сплошь черного. Но Харальд, прикоснувшись к нему, словно обеспамятел. Чуть не придушил ее…
И сами собой сошлись на переносице брови. Забава отогнала тень страха, скользнувшую внутри холодной мокрицей. Подумала уже зло — ты меня не запугаешь, я видела и пострашней!
Потом она шагнула, обходя стул, на котором развалился Харальд. Ощутила внезапно жалость. Теперь ему приходится носить на себе эту тварь. Нелегко, наверно…
Сванхильд глянула так сердито, что змей дрогнул. И согнулся в кольцо над плечом, провожая ее взглядом.
Даже сейчас не испугалась, довольно подумал Харальд, глядя перед собой. И медом не потекла при виде змея — как текли девки из великих йотунов, сидевшие возле него на пирах в Йотунхейме. Для них тварь над плечом была знаком божьей силы. А Сванхильд прежде радовалась ему самому — как обычная баба простому мужику. Не тому, на что он способен, не божьим дарам в его теле…
Харальд резко вытянул левую руку. Отодвинул соседний стул, чтобы Сванхильд было легче сесть. Следом бросил, не оборачиваясь к ней:
— Утварь здесь всегда была тяжелая. Не для бабьей руки, как я помню. Чтобы мужики ее о голову соседа не разбили…
По столам, где сидели воины, опять загуляли смешки.
Забава хмуро глянула на Харальда — и остановилась перед отодвинутым стулом. Распорядилась громко, как положено хозяйке:
— Нида, сядь возле меня.
Но Харальд снова встрял:
— Мой родич приплыл в Хааленсваге, чтобы повидаться с женой, Кейлевсдоттир. Пусть Нида сядет рядом с ним — а я сам присмотрю за тем, чтобы ярл Свальд не сказал лишнего. Или ты боишься, что они помирятся? Опасаешься, как бы Нида не вернулась к мужу, стоит тебе отвернуться?