Другая женщина
Шрифт:
– Все было чудесно, правда?
– спросила она, задумчиво глядя на свой букет невесты.
Сюзи вынула из него розовую розу и протянула ее Серене.
– Засуши ее для меня, - попросила она.
– Непременно, - ответила Серена.
– Как ты себя чувствуешь, Сюзи? Ты уверена, что хорошо?
– Просто прекрасно, - ответила Сюзи, и тут ее сердце, ее бедное нежное сердце, которое весь день нестерпимо болело и которое она незаметно растирала рукой, вдруг опустилось куда-то вниз, и его пронзила острая боль. Она сморщилась,
– Сюзи!
– услышала она голос Серены.
– Сюзи, что с тобой? Тебе плохо?
Она молчала, не в силах ответить, боясь даже пошевелиться, чтобы слезы не хлынули потоком из ее глаз. Ей казалось, что она сидела так целую вечность, и это в такой-то день, в день ее свадьбы.
Постепенно звуки стали проникать в ее сознание: сначала зазвонил телефон, затем кто-то постучал в дверь, и она услышала, как Серена шепотом ответила, что у Сюзи внезапно разболелась голова, что ей нужно всего пять минут, чтобы прийти в себя, и что все они должны немного подождать: и Алистер, и гости, и все остальные.
Она сидела, думая о Джеми с такой тоской, с такой любовью, что физически ощутила, словно он сидит рядом с ней. Она видела его не очень тщательно выбритое лицо с большими смеющимися глазами, видела копну светлых волос; слышала его голос, немного взволнованный, когда он шептал: «Господи, Сюзи, я люблю тебя. Я так люблю тебя», - и жесткий, надменный и холодный, бросающий ей в лицо: «Я хочу жениться на Мэгги Николсон. Мне жаль, Сюзи, но я это сделаю». И другое лицо: чисто выбритое, спокойное, без тени улыбки.
Но сейчас он рядом с ней, он обнимает ее, и ее тело, охваченное страстью, тянется ему навстречу, ее губы шепчут: «Джеми, Джеми, какое блаженство, как хорошо!» - но грубый голос обрывает ее: «Ты правильно решила. Так будет лучше для всех».
Да, она сама так решила и сама назначила день свадьбы. Ее жизнь есть ее жизнь, и никто не виноват в том, что с ней случилось.
Она подняла голову, сухими глазами посмотрела на Серену и, по-прежнему улыбаясь, сказала:
– Прости, Серена. У меня немного закружилась голова. Подай мне шляпу и идем вниз, иначе все подумают, что я нарочно прячусь.
Она быстро встала, схватила букет и побежала к двери, а затем к лестнице, где ее ждал встревоженный Алистер.
– Прости, дорогой, - сказала она с улыбкой, - небольшой приступ икоты.
Взявшись за руки, они стали спускаться по лестнице, и она на секунду остановилась и бросила букет с таким расчетом, чтобы его не поймала Серена, так как, по ее мнению, то, что связано с болью, не могло принести счастья.
– Мама!
В дверях появилась Эннабел. Темные непослушные, похожие на материнские волосы наполовину скрывали ее лицо.
– Мама, я забыла взять с собой колготки. Ты можешь мне одолжить
– Да, - ответила Сюзи, стараясь скрыть раздражение.
– Но у меня только две пары, поэтому…
– Тебе хватит и одной, - перебила ее Эннабел.
– Вторую я забираю.
– Мне бы хотелось иметь одну про запас, - спокойно возразила Сюзи, - мало ли что может случиться.
– Постарайся, чтобы ничего не случилось. Честное слово, мама, я только попросила у тебя колготки. Почему ты сердишься? А можно мне взять твою косметику? Она гораздо лучше моей.
– Она лучше, потому что я ее не разбрасываю где попало.
– Я тоже не разбрасываю. Твоя косметика лучше, потому что она дороже. Я не могу позволить себе покупать «Есте Лаудер» и «Шанель».
– Ну хорошо, - вздохнула Сюзи, - только потом положи все на место. Как ты себя чувствуешь, дорогая? Спала хорошо?
– Ужасно. Всю ночь снились кошмары, и я встала с головной болью.
– Мне кажется, ты выпила слишком много вина за ужином.
– Я выпила гораздо меньше, чем ты. Ма, ты становишься алкоголичкой.
– Спасибо.
– Правда, правда. Да, между прочим, Руфус исчез.
– Господи!
– всплеснула руками Сюзи.
– Надеюсь, он не убежал вместе с Крессидой?
По лицу Жанет она поняла, что допустила ошибку, и сразу пожалела об этом: Эннабел лучше ничего не знать.
– Прошу прощения, - сказала она.
– Прости, Жанет. Прости, Эннабел. Шутка была неудачной. Ты хочешь сказать, что Руфуса нет сейчас в комнате, или он вообще не ложился спать?
– Да, он вообще не ложился, - ответила Эннабел, наслаждаясь сложившейся ситуацией.
– Успокойся, дорогая. Вчера он уехал с Манго и, наверное, остался с ним в гостинице.
– Если он с Манго, значит, они завалились в какой-нибудь грязный притон, - радостно заключила Эннабел.
Сюзи вздохнула: если Том был ее любимцем, то Эннабел не была даже близка к этому.
– Что ты говоришь, дорогая? Руфус очень разумный юноша, и он не позволит Манго затащить себя в притон, особенно в такой день, как сегодняшний.
– В Руфусе нет ничего разумного, - ответила Эннабел, раздражаясь, - и ты прекрасно знаешь, что он повсюду следует за Манго. Они под стать друг другу, и тебе лучше бы вчера запереть их дома.
– Какой вздор, дорогая, - сказала Сюзи, заметив, что Жанет Бомон, слушавшая их разговор, чувствует себя неловко.
– Иди прими ванну, и мы будем завтракать. Уверена, что Руфус, а возможно, и Манго присоединятся к нам. Хочешь поспорим?
– На что?
– На что хочешь.
– Тогда на «Пежо-205».
– Хорошо, дорогая. Правда, я…
– Мама, вот всегда ты так - сразу на попятный.
– Ну хорошо, хорошо. Если они…
Послышался скрип тормозов, и на аллее появился серебристый «бентли» Тео Багана. Из него выскочил Руфус, и машина, резко развернувшись, сразу уехала.