Другой край мира
Шрифт:
– Традиции служат определённым целям, – сказал Воло. – они сохраняют порядок и стоят на защите нравственности. Над ними нельзя смеяться. Нужно чтить свои традиции и уважительно относиться к чужим.
Аяна вдруг вспомнила разговор с моряками, после которого на душе долго было тяжело и мерзко.
– А как насчет традиции отрубать парню уши или руки за разговор с девушкой? – серьёзно спросила она.
Конда резко поднялся.
– Кирья, я должен знать, с кем ты говорила об этом, – тихо, но твёрдо произнёс он, нахмурившись.
– Я расспрашивала твоих людей. Они не хотели
– Да уж, в чем-то понимаю их, – он вздохнул и покачал головой. – Я поговорю с ними насчёт тем для бесед с юными девушками. Кирья, кто моет у вас посуду?
– Каждый за собой. Или тот, кто меньше всего занят. Или тот, кто не успел сбежать.
Он улыбнулся так широко, что она не сдержалась и тоже улыбнулась.
– Тогда я помою. Воло, не надо кривиться. Я помою и за тобой тоже. Ох! Почему оно пенится? – он еле сдерживался, чтобы не отбросить от себя мочалку из мыльной травы, которую схватил.
– Так и должно быть. Мыльная трава отмывает жир, потому что в ней много щёлочи, а пенится, потому что в её почках есть некоторое количество масла.
– Понятно... То есть, откуда ты это знаешь? – изумился Конда.
– Моя сестра варит мыло, а тётка знает травы. А ещё нас учат на занятиях в учебном дворе, – пожала она плечами и тут же обернулась, заслышав шаги, и радостно улыбнулась.
К очагу шли мама с отцом, Мара, Аремо, Сола, Сэл и малыши. Конда отложил тарелку на каменную плиту, куда складывали грязную посуду, вытер руки тряпкой и встал рядом с Воло.
16. Другой край мира
Аяна со всех ног бежала к маме, и Рафу прыгал вокруг них, пока они обнимались.
– Мама! – Аяна уткнулась носом в мягкое мамино плечо, в знакомый и родной запах купресы. – Где ты была?
– Всё хорошо, солнышко. Просто я теперь олем и должна участвовать везде и во всём. Я рассудила, что с нашими гостями могу побеседовать и вечером, а сначала лучше обойти знакомых и помочь арем Тоссу успокоить тех, кто особенно переживает. На западном краю деревни поговаривают, что Аяна встретила и привела в деревню злых морских духов, которые огнём свечи приманивают красавиц и похищают их сердце. Что-то мне это напоминает. Аяна, ты об этом что-то знаешь?
– Ани пела эту песню...
– Я так и подумала. На странице рядом с картинкой. «Птицей морской обернусь...»
Она шла к очагу, плавно покачивая полными бёдрами, и весь мир снова вертелся в потоке вокруг неё: дети, Рафу, отец и Мара с Аремо, и даже Сола. Аяна почувствовала, как это движение подхватывает, наконец, и её, и ощутила долгожданный блаженный уют родного дома.
Воло и Конда вежливо поклонились маме.
– Здравствуйте. Надеюсь, этот день был вам на благо. Меня зовут Лали... Олем Лали, – улыбнулась она. – Я недавно стала олем и только привыкаю так говорить о себе. Приветствую вас в моём дворе.
Она стояла, ладная, высокая, статная, в своём длинном утепленном кафтане, который надевала в особые дни. Его подол был расшит травами и цветами, из которых на бледно-голубом фоне поднимались изумрудные стрекозы. Манжеты рубашки, виднеющиеся из рукавов кафтана, были украшены
– Кира олем Лали, мы заняли твою малую мастерскую, – сказал Конда. – И перенесли большой станок оттуда во второе помещение. Я подвинул те, которые уже стояли там, так, чтобы они все были хорошо освещены.
– Спасибо. Ты, я полагаю, Конда?
– Прошу прощения. Да. Я Конда, а это мой двоюродный брат Воло.
– Очень приятно. Я вижу, Аяна уже о вас позаботилась. – Мама кивнула ей, и Аяна увидела в её волосах новые серебристые гребни. – Я хотела бы предупредить вас. Нет-нет, волноваться не о чем. Сегодня совет проходил без вас, и я бы скорее назвала это дружескими пересудами. Но завтра в полдень будет ещё один совет. Вы приглашены на встречу с людьми, помощь чьих дворов вам потребуется при починке вашего корабля. Мы должны как можно раньше обсудить эти вопросы, потому что некоторые из них касаются непосредственно работы моего двора и всей этой части деревни. Мы должны понимать, какая работа нас ожидает, чтобы распределить руки.
Она улыбнулась.
– Теперь мы с семьёй будем ужинать. Вы можете остаться с нами — места за столом хватит на всех. Или, если хотите, можете идти по своим делам. Незамедлительно обращайтесь, если вам что-то потребуется. Мы будем рады вам помочь.
– Мне нужно идти к Таканде. На сегодня с меня хватит... нового, – сказал Воло.
– А я останусь, – весело сказал Конда. – Нового много не бывает, Воло!
Конда с любопытством следил, как они накладывали друг другу еду, передавали лепёшки, и с улыбкой отказывался от угощения. Аяна, в свою очередь, следила за ним, и её изумлял его искренний интерес к их повседневной жизни и таким, в сущности, будничным действиям.
– Конда, расскажи, откуда ты родом? – сказал отец, наливая себе горячий настой сладкого корня.
– Я из Ордалла. Это далеко от ваших мест. Другой край мира. Там всё настолько другое, что за один раз и не расскажешь.
– Тогда я предлагаю не торопить события и дать тебе отдохнуть. У нас впереди много времени для рассказов.
– Аяна, – сказала мама. – Нэни, когда уезжала, оставила своё большое зеркало в моей комнате. Сегодня, когда я навещала её в общем дворе, она сказала, что, пожалуй, не будет его забирать. Она просила передать, что ты можешь взять его себе.
– Хорошо. Мама, я хотела сказать тебе. Я заняла старую комнату Кори. Ты не против?
– Нет, конечно, почему же я должна быть против. Наоборот, я рада, что комната не будет стоять пустой. И весной, когда Лойка переберётся из детской в вашу спальню, ты можешь остаться там. Только возьми на всякий случай толстый ковёр и оба своих зимних одеяла.
– Лали, ты слышала, что говорят каменотёсы? – спросил отец. – Они сказали, что в одной из выработок нашли каменную соль.
– О, Або, это чудесная новость. Ребятам больше не придётся лазать по прибрежным пещерам, когда закончится та, что привезли с болот. Мара, что у нас с запасами соли?