Другой край мира
Шрифт:
Она рухнула на кровать и схватилась за голову. Зачем она смотрела на него? Почему не ушла сразу? Ани сказала... Как же она сказала... Некоторым парням бы понравилось, если бы за ними подглядывала девушка. Как это может понравится? Что если бы Конда подсматривал за ней? Разве бы ей такое понравилось?
Её будто обдало кипятком, а потом окатило ледяной водой. Она резко встала и сдёрнула с зеркала полотенце. Что, если бы он подсматривал за ней... А понравилось бы ему то, что он видит? Она в спешке развязала поясок и расстегнула застежки безрукавки, стянула штаны и, мгновение
Она стояла перед зеркалом и впервые в жизни смотрела на себя вот так, целиком, с головы до ног. Её тело в свете пламени светильника выглядело непривычно, совсем иначе. Поток воздуха из приоткрытого окна холодными пальцами подталкивал пламя, заставляя его колебаться, и странные тени двигались у неё на лице, превращая его в чужое, незнакомое. Рука сама потянулась к гребням, Аяна дёрнула их, вытаскивая, один за другим, и волосы рассыпались по плечам и спине, стекая прохладной пеленой, как та сине-зелёная ткань. Она снова схватила себя за пылающие щёки. Он тогда тоже положил руку на щёку, вот так.
Что, если бы он скользнул пальцами дальше, в гладкую прохладу её волос, к бьющейся жилке на шее?
Её сердце снова сбилось с ритма, и перед глазами опять потемнело. Она зажмурилась и бросилась на кровать.
Всю ночь она крутилась на кровати, мучаясь от невыносимых, иссушающих приливов жара, и наутро пришла к очагу совершенно разбитая, с путающимися мыслями и красными глазами, и все звуки казались слишком резкими, а прохладный воздух – слишком колючим. Она уныло устроилась на скамье, подтянув колени к груди, за столом напротив мамы.
Та задумчиво сидела, зябко кутаясь в тёплый длинный зелёный кафтан, и глядела на склоны гор вдалеке и на туман, поднимавшийся над миром, и Рафу, который грыз ножку стола, лёжа у её ног, казался живым кусочком этого тумана, и даже пар из маминой чашки поднимался, тоже пытаясь притвориться туманом.
– Айи, солнышко, ты не заболела? – спросила мама, вглядываясь Аяне в лицо и пододвигая к ней чашку с горячим питьём. – Давай-ка постепенно перебираться к зимнему очагу. Ты себя хорошо чувствуешь? Сегодня после совета мы идём на общий двор работать.
– Мара будет с малышами?
– Нет, Сола. Мара идёт за молоком, а после присоединится к нам.
– Я не хочу есть. Но возьму с собой еды, – поспешила добавить Аяна, потому что брови мамы поползли вверх. Хочу навестить Тили. Отец забрал Пачу?
– Да. Он уехал за солью, которую начали добывать в пещере. Потом он вернётся сюда, надо смазать все двери и укрепить два столбика лестницы, которая ведёт в кладовую. Ещё он хотел проконопатить северную стену и смазать створки ставней и окон верхнего этажа, чтобы не проржавели за зиму.
– Дел много... Мне можно прийти на совет?
– Думаю, да. Мы будем обсуждать там, сколько дополнительной работы возьмёт на себя каждый двор.
– Дополнительной?
– Да. Вчера наши гости привели своего мастера, Таканду. Он посмотрел ткани, которые мы ткали в прошлом году, и показал мне, какие ткани им подходят. Мне нужно будет собрать все наши дворы. Им невероятно повезло, что у нас в этом году хороший урожай власки и много рабочих рук, а с прошлого
– Мама, я думаю, нам нужна вторая лошадь. Маленькая лошадка, как у Калди, чтобы возить тебя в небольшой повозке.
– Я подумаю об этом, солнышко.
Аяна допила травяной настой и поспешила прочь со двора. Убирая на ходу лепёшки в поясную сумку и расправляя рукава рубашки под стеганой курткой, она вбежала в подворотню и чуть не столкнулась с Кондой. Он вынырнул из тумана неожиданно, будто появился из ниоткуда, и выставил вперёд обе руки, ловя её за плечи и не давая врезаться в него. Аяну обдало ароматом трав, перца, сладкого смолистого дыма и ещё каким-то терпким, немного животным запахом, от которого у неё кровь прилила к лицу.
– Кирья! – улыбнулся он, удивлённо поднимая брови. – Доброе...
Она отчаянно вывернулась из его рук, пряча глаза, и убежала в туман. Конда посмотрел ей вслед и пошёл во двор, зябко запахивая полы кожаной безрукавки.
Тили сидела за столом у зимнего очага, лицо её было бледным.
– Айи... отец заболел, – сказала она, и Аяна, не выспавшаяся, сбитая с толку внезапной встречей в подворотне, почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног. Она тяжело опустилась на стул напротив подруги и оперлась лбом на ладони.
– Это очень похоже на то, чем болеет Коде. Мы с мамой даём ему кислую ягоду и все травы, которые должны помогать от жара... должны, но не помогают. Я сейчас зайду к Соле, а потом пойду к Нети. Сола дома?
– Да. – Аяна подняла голову с ощущением, что всё происходящее – дурной сон. – Тили, это всё неправильно. Так не должно быть.
– Если бы я могла, Айи, я столько бы запретила в этом мире! Болезни, смерть, злобу! – глаза Тили наполнились слезами. – Если бы ты знала, какое отчаяние охватывает иногда от собственного бессилия! Если бы я могла, как та девушка из сказания Нарто, взять это отчаяние и с его помощью изменить хоть что-то! Но оно бесполезно. И надо вставать и делать что-то, в чем есть хоть какой-то смысл. Помоги мне, пожалуйста. Мама с ночи не отходит от отца, а сестра сидит с малышами. Можешь испечь лепёшки и запарить кашу для отца? А я пока схожу к Нети. Я попросила бы тебя сходить к ним, но если я останусь тут ещё чуть-чуть, я начну терять рассудок.
– Конечно. Я думала пойти на совет, но не выспалась, и чувствую себя просто отвратительно.
– Испеки, пожалуйста, так много, как только сможешь. Мама вряд ли в ближайшее время займётся стряпнёй, а сёстрам надо следить за малышами. Ты не выспалась из-за ваших новых жильцов? – спросила Тили, ставя перед ней мешок муки и горшок с закваской.
Аяна вспомнила, как стояла у окна купальни и смотрела туда, куда ей не полагалось смотреть, и опустила голову, пряча от подруги лицо.
– Вроде того. Они ни при чём, я сама виновата.