Дуб тоже может обидеться

Рус

Его взгляд останавливался по очереди на каждом из них. Лишь на одном мужчине, стоявшим как раз перед Семеном, он задержался несколько дольше обычного. Семен догадывался почему... Этот, с виду совершенно обычный мужчина, хомячного типа, с кривыми зубами, маленькими глазками совершенно не производил впечатление решительного человека. Однако, он именно этими кривыми зубами перегрыз горло полицаю. Люди говорили, что тот даже винтовку схватить не успел, как ему вцепились в горло...

– Хорошо, - пробормотал, опустив глаза, врач.
– Тогда начнем... Главное,

что хочу сказать! Вы не должны бояться! Абсолютно ничего, что сейчас будет с вами проходить! Понятно?

На него смотрели три пары расфокусированных глаз. Казалось, скажи этим людям убей себя и они сделают это ни секунды не колеблясь.

– Тогда начнем, - он обернулся и махнул рукой в сторону дерева.
– Вы трое первыми пойдете... Сначала вам нужно раздеться.

Никто не произнес ни слова. На землю полетела одежда, ремни, потом обувь. Наконец, все трое стояли совершенно обнаженными.

– Главное, ничего не боимся, - вновь повторил врач.
– Ложимся сюда.

Один за другим они ложились в неглубокие, примерно полметра, ямы, выкопанные возле дерева-исполина. Четвертый доброволец подошел чуть ближе, пытаясь рассмотреть что происходит во всех подробностях.

– Закрывайте глаза, - голос врача приобрел некоторый бархатный окрас.
– Вам совершенно спокойно... Вы дышите глубоко и медленно... Все тревоги уходят, покидают вас, - с каждым словом голос становился все тише и тише, пока совсем не затих.
– Вот и хорошо. Ну с Богом!

Семен от неожиданности резко дернулся, когда края ям начали осыпаться. Сначала на голые тела попадали мелкие камешки, кусочки земли, небольшие листочки. Следом полетели комья по крупнее. Он с ужасом фиксировал, как от тел оставались одни только светлые контуры — там виднелась часть руки, здесь просматривался кусочек ступни.

– Теперь к вам перейдем, - врач повернулся к Семену, отчего тот мгновенно посерел.
– Что вы разволновались?

Сердце стучало так, что шевелилась кожа на висках. Глаза расширились. Ноги сами собой сделали шаг назад, потом еще один.

– Не-е-е-е..., - пробормотал Семен, судорожно мотая головой.
– Нет, нет...

Вдруг он резко прыгнул в сторону и перекатом слетел с тропинки. Еще через несколько секунд, человек назвавшийся учителем, стал ломиться через невысокий кустарник в сторону болота, где были партизанские тропки.

80

Москва. Особый московский клинический госпиталь. Западное крыло. Пост охраны наглухо перекрыл проход через коридор. Каждого человека, который пытался пройти в дальнюю часть крыла, встречал внимательный взгляд напряженного сержанта.

– Воды..., - горло пересохло, отчего вылетавшие звуки наждаком проходили по потрескавшейся ткани.
– Пить!

Смирнов попытался открыть глаза, что ему с тяжким трудом удалось сделать. Веки, казалось, слепил

кто-то канцелярским клеем.

– Ой, касатик, очнулся!
– вскрикнул кто-то рядом и большое белое пятно исчезло из поле зрения.
– Больной очнулся, больной очнулся, - затухая, неслось по коридору куда-то вдаль.

Дальше он опять потерял сознание, а когда открыл глаза, то увидел возле себя целую делегацию врачей. Солидные с небольшими брюшками, с воспаленными от недосыпания глазами, они с любопытством его рассматривали.

– Пить дадите или нет?
– просипел он, когда игра в гляделки ему надоела.
– Горло перехватило.., - пояснил он.

Мгновенно откуда-то сзади появился стакан с чем-то слегка теплым и шершавые и теплые ладони прикоснулись к его подбородку.

– Не спеши..., - ласково отозвался недавний голос.
– Вот и все.

– Где я?
– наконец, он смог задать первый осмысленный вопрос.
– И кто вы такие?

Низенький, плотный человек, от которого просто веяло довольством и уверенностью, слегка привстал с места и произнес:

– Я профессор Вишневский. Руковожу, так как сказать всем этим, - с улыбкой он обвел рукой небольшой круг.
– Мои коллеги, - продолжил он, вновь оборачиваясь к капитану.
– Вы, Игорь Владимирович, все помните?
– после заданного вопроса, в палате повисла тишина.
– А?

На какую-то секунду разведчик впал в панику. «О, черт! Что еще за вопрос? Я в дурке что-ли?
– он слегка дернулся, проверяя не привязан ли к кровати.
– Вроде нет ремней! Стоп! Какого лешего! Я же в Москве! Был у Верховного... О!». Стремительно пролетевшие мысли, подстегнули его не хуже хорошего кнута.

– Профессор, мне срочно нужен телефон, - от былой растерянности ни осталось и следа.
– Мне необходимо связаться с органами государственной безопасности. Дело государственной важности!

Ему показалось или профессор, действительно, облегченно вздохнул, словно звонок в НКВД был для него приятным пустяком.

– Отлично, товарищи, - резко встал он, а следом за ним и остальные.
– Мы сейчас ненадолго выйдем, а с больным пока поговорят...

Сам больной с крайним удивлением воспринял такой демарш. Он ожидал совершенно другого: улыбки, недоверия или еще хуже, какого-нибудь медицинского обследования.

– Игорь Владимирович, с тобой все в порядке?
– в палате появился его непосредственный начальник, Петр Иванович Орлов, заместитель начальника Разведуправления Красной Армии.
– Ну ты брат и дал всем жару!
– всегда внешне совершенно невозмутимый (другие в разведке долго не живут), он улыбался.
– Я уж, грешным делом, думал с меня стружку снять хотят, а ты сам понимаешь, что в военное время ее снять могут прямо с головой! А вон что оказалось!
– в его голосе, видимо, от волнения проскальзывали окающие звуки, что для него совсем не свойственно.
– Что ты там натворил?