Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Ваайман Кейс

Пророческая духовность

Профетизм [705] в Израиле, для библейских повествователей начавшийся с Моисея (Числ 11:16–17,24-30), есть один из вариантов широко распространенного феномена³⁰⁰. Подобно своим коллегам на Ближнем Востоке, пророки Израиля, — как бы по-разному они ни назывались (провидцы, пророки, визионеры, вестники, люди Божьи и т. п.), как бы ни разнились они по своему социальному положению (при святилище, при царском дворе или в одиноких странствиях), какими бы ни были разными их поведение и внешний облик (люди экстатического типа, или одетые в шерстяную одежду, или с какой-либо особой тонзурой и т. п.) и как бы по-разному они ни действовали (проповедь покаяния, символические действия, ответы на вопросы оракула, чудотворство, молитвенное ходатайство и т. п.), — имели свою общую специфику. Эту специфику можно рассматривать с трех точек зрения. (1) Профетиче- ские круги воспринимали сами себя как принадлежащих к традиции. Повествователь Книг Царств смотрит на целый ряд пророков и прозорливцев как на своих предшественников, которые непрестанно предостерегали Иуду и Израиля (4 Цар 17:13, ср. Втор 18:15–22). Иеремия смотрит на свою традицию как на уходящую в древние времена (Иер 28:8), пророк Осия возводит свою традицию к Исходу (Ос 12:13, ср. 6:5; 9:17; 12:10–11). Пророки помещали себя

в контекст той или иной профетической традиции³⁰¹. (2) Пророки воспринимали себя как членов одного сообщества. Именно в этом смысл выражения «сыны пророков» (bene ha-nebiim, см. 4 Цар 4:38; 6:1 и т. д.)³⁰². В трудных ситуациях пророки помогали друг другу (4 Цар 4:38, 39). Когда умирал один из них, они помогали его вдове и детям в их беде. Они собирались в установленное время и трапезничали тоже вместе (4 Цар 4:38–44). Возможно, маленький интимный кружок превращался в более закрытую общину, например, в Гилгале. Пророки — товарищи друг другу (3 Цар 20:35). Пророк из Северного Царства называет пророка из Иудеи «своим братом» (3 Цар 13:30). (3) Профетическая среда создает свой собственный мир, противостоящий обществу. Пророческого сына, который пришел, чтобы помазать Ииуя, военачальники называют «сумасшедшим» [706] (4 Цар 9:11). Дети, увидев Елисея, обзывают его «плешивым» (4 Цар 2:23, ср. Иер 22:12, Ис 16:6, Мих 1:16). Об Илии известно, что он «весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим» (4 Цар 1:8); пророков воспринимают как «вздорных болтунов» (Ам 7:16, Мих 2:6,11); У некоторых из них, возможно, имелся особый знак на лбу (3 Цар 20:38). И все же во многом они были частью общества: люди советовались с ними в случае болезни (4 Цар 5), относительно военных операций (4 Цар 6:8-23), в случае голода (4 Цар 4:38–44), пользовались их посредничеством при царском дворе (4 Цар 8:1–6) и так далее. Что же является типичным для этой пророческой духовности?

705

От греч. prophetes— «пророк». — Прим. пер.500 S. Hermann, Prophetie in Israel and Agypten. Recht und Grenze eines Vergleichs (1963), в Das Prophet- enverstandnis in der deutchsprachigen Forschung seit Heinrich Ewald, Hrsg. P. Neumann, Darmstadt, 1979, 515–536; Pmphetenforschungseil Heinrich Ewald, ibid., 1-50; H. Ringgren, Prophecy in the Ancient Near East, в Israel's Prophetic Tradition, eds. R. Coggins etaL, Cambridge — New York, 1982, 1-11.301 Ср. J. Porter, The Origins of Prophecy in Israel, в Israel’s Prophetic Tradition, eds. R. Coggins et al., Cambridge — New York, 1982, 1-11.508 H. Schmitt, Elisa. Traditionsgeschkhtliche Untersuchungm zur vorklassischen nordisraelitischen Pmphetie, Gutersloh, 1972, 163.

706

В Синодальном переводе — «неистовым». — Прим. пер.

Пророческий ритуал

По всей вероятности, важным духовным моментом в пророческом кругу был ритуал «сидения перед лицом» ведущего пророка (4 Цар 4:38). Так, например, пророки, которые живут у Елисея, жалуются: «Вот, место, где мы сидим перед лицом твоим, слишком мало для нас» [707] (4 Цар 6:1). Такое место, очевидно, имело значение, раз для него строили особое помещение (4 Цар 6:2). Более поздние тексты из Книги Иезекииля, возможно, проливают свет на это «сидение перед лицом» пророка. Первый текст гласит: «В шестом году, в шестом [месяце], в пятый день месяца, сидел я в доме моем, и старейшины Иудейские сидели перед лицом моим, и низошла на меня там рука Сущего, Господина моего [708] » (Иез 8:1). Старейшины «сидят» вместе, ожидая видения, когда рука

707

Ср. Синодальный перевод: «Вот, место, где мы живем при тебе, тесно для нас». — Прим. пер.

708

В Синодальном переводе — «Господа Бога». — Прим. пер.

Господня низойдет на пророка. Эту картину подтверждает и другой текст: «О тебе, сын человеческий, сыны народа твоего разговаривают у стен и в дверях домов и говорят один другому, брат брату: “пойдите и послушайте, какое слово вышло от Сущего*”. И они приходят к тебе, как на народное сходбище, и садится перед лицом твоим народ Мой, и слушают слова твои, но не исполняют их» (Иез 33:30–31). Люди «сидят перед лицом» пророка, чтобы услышать, какое слово пришло от Сущего. То, с чем мы имеем тут дело, есть особый пророческий «ритуал» (Сущий предостерегает Иезекииля, чтобы тот не доверял этому ритуалу!), цель которого — пророческое откровение, предназначенное «народу».

Затронутостъ Сущим

Слово (dabar) Сущего преображает пророка, проникая в самое ядро его личности (см. Иер 18:18; 27:18). Это Слово «сбывается» или «бывает» с ним, непосредственно воздействуя на его бытие. Это событие контакта. В отличие от атпаг («сказать»), описывающего материальную сторону диалогического события, dabar (диалог, обращение, беседа) означает целостность слова-собы- тия⁵⁰*. Сущий непосредственно говорит с пророком. В контексте этого обращения к пророку формулируется поручение для него: «Так говорит Сущий…» (Ос 1:4, 6, 9). Пророк переживает «опыт глубокого личного контакта с Богом»*⁰⁴. Этот «тайный опыт» ^[709] означает тотальную трансформацию, производимую Сущим ^[710] .

709

H. Gunkel, Diegeheimen Erfahrungen der Pmpheten (1903 /1923), в Das Prophetenverstdndnis in der deutschsprachigen Forschung seit Heinrich Ewald, Hrsg. P. Neumann, Darmstadt, 1979, 109–143.

710

G. Fohrer, ibid., 239–244; P. Neumann, Pmfetenforschung seit Heinrich Ewald, в Das Pmphetenver- standnis, 39–44.

Взгляд с позиции Божьего будущего

Сущий изымает пророка из настоящего и помещает его в будущее, из которого пророку дано видеть настоящее: «Пророки смотрят не из настоящего в будущее, а из будущего в настоящее, из завтра — в сегодня» ^[711] . Пророк видит как уже свершившееся (perfectum propheticum) то, что в настоящем — покалишь возможность. Для того, чтобы покинуть позицию настоящего, пророк должен совершенно предать себя Сущему, ибо

только Сущий может суверенно располагать позицией будущего. Поэтому в контексте ягвизма всякая подготовка лишь относительна. Можно натренировать себя в распознавании грядущих событий, можно позволить ввести себя в транс с помощью музыки, однако подлинное изменение перспективы приходит от Сущего.

711

W. Schmidt, Die Prophetische «Grundgewissheit». Erwagungen zur Einheit pmphetischer Verkiindigung (1971), ibid., 539.

Смерть и жизнь

Слово пророка может оказаться как позитивным, так и негативным. Позитивным было слово Елисея во время кампании против Моава (4 Цар 3). Когда игра музыканта привела пророка в состояние экстаза (4 Цар 3:15), он возвестил, что армия получит воду, и предсказал победу над Моавом (4 Цар 3:16–19). Бросается в глаза негативность пророчеств Илии, предшественника Елисея. Илия первым увидел, что раздоры ведут Израиль к гибели (3 Цар 18:21). Он услышал «безмолвие смерти» в иллюзорной жизни Израиля. Несколько писавших пророков в своем негативизме последовали за Илией: Амос (Ам 8:2, ср. 5:2; 9:1слл.), Осия (Ос 1:9), Исаия (Ис 6:11), Иеремия (Иер 1:14). Уничтожение, которое они возвещают, неотвратимо. Только через уничтожение возможно новое начало. Пророчества Амоса, Осии, Исаии и Иеремии ведут через «нулевую точку». Поэтому они вспоминают момент Исхода, уповая на новое избрание³⁰⁸.

Цари и пророки

По отношению к царству пророки Израиля всегда играли сопровождающую роль. Гад и Нафан позитивно сотрудничают с Давидом (1 Цар 22:5, 2 Цар 7:2слл.). Нафан помогает Давиду достигнуть трона (ЗЦар 1:8-37). Ахия, по Божьему повелению, вручает власть над Северным Царством Иеровоаму (3 Цар 11:29–39). Безымянный пророк возвещает Ахаву победу над арамеями (3 Цар 20:13–20, ср. 4 Цар 6:9-23; 7:1-20). Елисей поддерживает тесную связь с царским двором (4 Цар 4:13). Он живет в Самарии, резиденции царя (4 Цар 2:25; 5:3, 9; 6:32) и, очевидно, принадлежит войску в качестве пророка, который в военных походах должен принимать от Сущего вещее слово (4 Цар 3:1-27). По слову Исаии был исцелен от неизлечимой болезни царь Езекия (4 Цар 20:5-11). Конфликт между царями и пророками возникает лишь тогда, когда царь нарушает связь с Сущим. Нафан выступил против Давида (2 Цар 3:1-27), потому что Давид взял силой Вирсавию. Пророк из Иудеи возвестил разрушение Вефиля (3 Цар 13:2), потому что Иеровоам учредил там поклонение золотому тельцу, построил святилища на высотах, назначал священников из всех слоев общества и ввел новые праздники (3 Цар 12:25–32). Суть всего этого в том, что была разрушена исключительная связь между Сущим и Его народом. По этой же причине Ахия возвестил разрушение Иеровоамова дома (3 Цар 14:1-16, см. также 15:26–30). По этой же причине все пророки осуждают всех царей Северного Царства: те продолжают ходить «путем Иеровоама» и «вводят Израиль в грех» (3 Цар 15:26, 34; 16:19, 25–26). И по этой же причине Илия выносит смертный приговор дому Ахава, исполнившийся в революции Ииуя — революции, инициатива которой принадлежала группе пророков, возглавляемых Елисеем (4 Цар 9:1).

⁵⁰⁸ W. Schmidt, ibid., 557–561.

Напряженность между царями и пророками не может быть сведена к напряженности между «харизмой» и «институцией»: профетизм — это тоже институция, а царствование — это тоже харизма. Не то чтобы суть конфликта между царями и пророками заключалась в принципиальной напряженности между двумя установлениями Ягве. Напротив, пророчество, основанное на Сущем, осуждает царей (не всех! — см., например, о царе Иосии в 4 Цар 22–23), когда они отрекаются от источника своей харизмы и тянут народ за собой в неверность. Подобный конфликт может возникнуть и среди самих пророков! В этом случае один пророк обвиняет другого в том, что тот пророчествует ложь Именем Сущего (см. 3 Цар 22:8, 4 Цар 3:13).

2.6.2. Утопия

Между 1500 и 1650 годами мы наблюдаем расцвет утопического жанра ^[712] . Этот расцвет вписывается в общую картину того времени: после темных веков в XVI столетии вновь стала намечаться какая-то перспектива. Ученые черпали вдохновение из классических авторов. В воспитании и обучении использовались приемы, обращавшиеся к воображению ^[713] . Утопическое мышление питалось несколькими источниками: классикой, прежде всего Государством Платона; первой христианской общиной, как она описывается Лукой в Деян 4:32–35; идеальной христианской общиной, как ее изображает Августин в трактате О граде Божьем; идеальным образом монастырей, которые в бенедиктинской традиции рассматривались как центры света и предзнаменование небесного Иерусалима⁸¹¹.

712

R. Trousson, Voyages аи pays de nulle part. Histoire litteraire de la pensee utopique, Bruxelles, 1979.

713

G. Bedouelle, Utopie, в DSp 16, 1994, 101–102.

Эталон утопического жанра — это Утопия Томаса Мора, изданная в Лувене в 1516 году ^[714] . Утопия состоит из двух книг. Первая книга представляет беседу, которую ведут между собой три человека: Рафаил Гитлодей, который исследовал Новый Свет и научился уважать обычаи дальних народов, — в частности, культуру острова Утопии; Петр Эгидий, высокопоставленный гражданин Антверпена и настоящий ученый; сам Томас Мор, который, таким образом, является и одним из участников диалога и в то же время автором этого диалога, инсценированного, но — насколько возможно — реалистично переданного. Диалоги между этими тремя философами вращаются вокруг единственного и фундаментального вопроса: каким является наилучшее общество и какими средствами оно достижимо? Рассматриваются все виды частичных решений этого вопроса: возвращение частных имений в общественное владение, ликвидация монополий (68–71)*¹³, свержение короля, который эксплуатирует своих подданных (94–97), ограничение на частную собственность (104–107) и тому подобное. Но единственный реальный выход — это такое общество, в котором «все принадлежит всем». К концу первой книги Гитлодей обрушивается на всякую частную собственность и предлагает радикальное решение — ту форму коммунизма, которую он видел на острове Утопия. Оба его собеседника заинтересованы и просят его описать этот остров. Этому описанию посвящена вторая книга.

714

Об авторе Утопии см. G. Marc’hadour, Thomas More, в DSp 15, 1991, 849–865. О самой Утопии см. G. Bedouelle, ibid., 101–113.