Дураки
Шрифт:
Единственное, что он смогдля нее сделать потом,так это поехать с Олей по окрестностям Дубинок, чтобы выбрать подходящиймогильный камень.
Когда на второе заседание облисполкома снова заявился руководитель той мерзостной комиссии — он был, как выяснилось, представителемСлужбы контроля — и снова попытался на всех давить, Василий Васильевич Васькин его вежливо выслушал, согласно кивая, дождался, пока за ним плотно закроется дверь, и тут же попросил собравшихся проголосовать
Так просят почтить память минутой молчания.
Пока сражались, Виктор Евгеньевич как-то не ощущал особой боязни за судьбу своей деревни.
Впервые противную слабость в коленках пришлось ему испытать позднее, когда с Дубинками уже все утряслось.
В приемной председателя Госэкономплана Республики Степана Сергеевича Лонга, куда пришел он совсем по другим делам, Дудинскас встретил все того же дородного и до синевы выбритого руководителя комиссии, которая их гробила. С распростертыми объятиями он прямо бросился Дудинскасу навстречу, благоухая, как хорошийцековский туалет:
— Как же, как же, Виктор Евгеньевич, слышал и читал, радуюсь за вас! Хорошо, что такое святое, можно даже сказать великое дело нам с вами,можно сказать, удалось отстоять.
Это был тот самый негодяй, который изощрился по итогам проверки подготовить три письма Службы контроля, подписав их у начальства и отправив в один день — под одним номером, но по разным адресам и соответственно с разным содержанием.
В первом письме, адресованном Дудинскасу, его журилиза допущенные нарушения в оформлении документов, усыпляя тем самым его бдительность...
Во втором, направленном в облисполком, просилипредседателя Мышкевича навести с Дубинками порядок и восстановить законность...
В третьем, врученном Цитрусовому, прямо предписывализемлю у «Артефакта» изъять, все там созданное уничтожить, все построенное снести, а виновных привлечь к ответственности...
— Если честно, так скажу вам, что никому там буритьи не надо было. Любому дураку ведь понятно, что ничего с вас не возьмешь. Да и Пал Палыч, приехав, сразу сообразил, что, ковыряясь в земле да играясь с музейными побрякушками, разжиться можно только головной болью и заботами...
«Не помнит? — подумал Дудинскас. — Забыл?»
— Скажите, а вот кусочек земли над родником не вышло заполучить? Эту вашу любимую поляну, кажется, она в старину называлась «гербарий»?
«Нет, все помнит, собака. До подробностей. Впрочем, о том, что все три его письма в конце концов попали в одни руки, он может и не знать».
— Жаль, что не получилось! Так и стоит перед глазами, согревает душу. Вы бы ведь и там все обустроили...
Виктор Евгеньевич даже зажмурился, представив, какой восхитительный звук раздастся сейчас в приемной — оттого что он в эту приветливую физиономию хляснет...
Не хляснул. И даже ничего подходящего к случаю не сказал. Впервые в жизни понял вдруг, что несвободен. Потому что боится не милиции и не за себя. И совсем
На самом-то деле, и строя Дубинки, и отбиваясь от наезда на них, да и раньше, когда никакого музея еще и в планах не было, он ведь совсем другимзанимался. И наехали-то на него, как потом выяснилось,вовсе не за музей, и даже не за мельницу. Не за то, на что он деньги тратил, а за то, на чем он их зарабатывал. О чем Пал Палыч Титюня его за столом в деревне и спросил:
— Ну, это — ладно. Ты мне главноепокажи. Ты мне вынь остальное.
Все то же имея в виду. Здесь, в деревне, ведь только пять процентов...
А ГДЕ — ОСТАЛЬНОЕ?
глава 4
«свободная ниша»
В этой приемной Дудинскас уже давно стал своим человеком. А впервые к Степану Сергеевичу Лонгу, председателю Госэкономплана Республики, он попал почти два года назад, с подачи все того же Месникова, к которому пришел с очередной просьбой, но неожиданно налетел на отказ:
— Помочь не могу. При всем желании. Будет перебор. И мы с вами можем засветиться.В конце концов кто-то заинтересуется. Чего это, мол, он так им помогает?
Это при Капусте-то?! У которого Месников первый заместитель и правая рука? Кто тут может заинтересоваться?
Но Владимир Михайлович, человек искушенный, подставляться не захотел: осторожного, как известно, и Бог бережет.
Мало ли, мол, куда еще повернется.
Хотя рулетка истории уже повернулась. И как раз в их пользу.
В Москве сорвался августовский путч. Председатель Верховного Совета Республики Иван Дементович, блеклый партийный выдвиженец, тихонько подал в отставку. Так же бесшумно расползлась по щелям и вся местная партийная номенклатура. На парадных дверях здания ЦК на улице Фридриха Энгельса появилась скромная записка «Закрыто на ремонт».
— Слабаки, — только и сказал Месников, досадливо поморщившись — все просралив считанные дни. Разве это власть?.. Разве власть так отдают? Разве власть вообще отдают?
На место Дементовича в Верховном Совете реально претендовали двое: Капуста и Тушкевич. С первой попытки оба не прошли; на второй раз премьер Капуста снял свою кандидатуру в пользу профессора Тушкевича, правильно вычислив, что интеллигентская млявость Славика,от экономики далекого и озабоченного таким «глупствам», как национальная «самастойнасть», позволят Капусте на посту премьер-министра реально управлять.Тем более что коммунисты в Верховном Совете испуганно сгрудились вокруг него, как куры вокруг петуха... И пока Вячеслав Владиславович, номинальный глава государства,занимался переименованием улиц, переездом в здание бывшего ЦК и обустройством кабинетов, Капуста с Месниковым успешно орудовали в экономике, подминая все под себя. Поэтому все и жили не «при Тушкевиче», а «при Капусте».