Душа моя - элизиум теней
Шрифт:
Сергиевской. Вот там и началась моя служебная карьера. Работа делопроизводителя, на
которую я нанялаась, очень скоро расширилась общественной нагрузкой. К нам в
кладовую ГАУ изредка поступали то съестные припасы, то промтовары. Мне, вместе со
старшим дворником здания, было поручено хранение и распределение этих благ земных.
Распределялось все по строго демократическому принципу – всем поровну. Помню,
однажды мы получили громадное количество осетрины, каждому
фунтов. Был сильный мороз, и пока я дотащила до дому замороженную рыбу, отморозила
себе руки. Я с ужасом смотрела на свои белые пальцы, стучавшие друг о друга как
совершенно посторонние для меня предметы. Ледяная вода из-под крана привела их в
нормальное состояние. Зато как хорошо мы полакомились этой превосходной рыбой! Но
что бы мы ни ели, тоска по хлебу никогда не покидала нас в то голодное время. В другой
раз кладовая получила большую партию ботинок. После распределения оказалась лишняя
одна дамская пара. Наш начальник В.И. Рукавишников заявил, что он берет эти ботинки
для супруги. Но я запротестовала. «Давайте устроим лотерею». Сказано-сделано. Ботинки
достались все-таки Рукавишникову, это уж судьба. Но он не забыл моего поступка, и, когда
через два-три месяца произошло сокращение штатов, я была уволена. Меня давно звали в
Комиссариат просвещения на работу, более живую и интересную, я не знала, как уйти из
ГАУ. Увольнение как нельзя лучше устраивало меня. В Наркомате на Казанской я получила
место секретаря дошкольного отделения.
Светлым воспоминанием о ГАУ осталась у меня встреча и, правда, очень недолгая
совместная работа с Ольгой Георгиевной Казико. Она только что кончила гимназию и пока
что, уже мечтая об актерской работе, тоже сидела в ГАУ за какими-то счетными книгами.
Ольга Георгиевна – одно из самых милых существ, когда-либо встретившихся на моем
жизненном пути. Она, между прочим, показывала мне гимназический альбом, в котором
все подруги по классу написали ей что-нибудь на память. Эти тридцать теплый хвалебных
гимнов могли быть адресованы только девочке, обладающей исключительно хорошими
качествами. Через несколько лет увидела ее на сцене уже известной актрисой.
В 1918 году при ликвидации Екатерининского института, который заканчивала моя
Наташа, в нем было проведено два-три родительских собрания. Не помню вопросов,
которые обсуждались, но мне случилось познакомиться там с дамой из нового для меня
мира. Покойный отец моей новой знакомой был крупным банкиром. Воспитывалась она в
большей роскоши, говорила свободно на трех иностранных языках. Была очень красивая, моложавая, еще сохранила
жизни вопросами геральдики. Сама она, умная, дельная, после смерти мужа продолжала
его дело. Очевидно, материально помогла ей мать, обладательница большого количества
бриллиантов. Красивая дама рассказала мне между прочим с большой простотой и
искренностью, как она устраивалась, когда ей бывали нужны деньги. Она особенно в них
нуждалась для ежегодных поездок заграницу. В Петербурге до революции жил человек, необычайно богатый. Имя его было Митька Рубинштейн. Перед поездкой заграницу моя
знакомая обращалась письменно к секретарю Рубинштейна, прося свидания с его
хозяином. Секретарь присылал ей ложу в театр, куда приходил Митька. Свидание
заканчивалось в отдельном кабинете ресторана. По окончании свидания она получала чек
в 1000 рублей. Моя собеседница уверяла, что так поступали многие красивые и шикарные
женщины Петербурга.
47
Секретарская работа в дошкольном отделе была, конечно, интереснее описи деловых
бумаг в ГАУ. Моим начальником была София Ивановна Пфейфер. Мне казалось, что моя
работа ее удовлетворяла. Но я была там очень недолго и вспоминаю об этом периоде, как о
последнем этапе, приведшем меня к участию в громадной работе, о которой я так давно
мечтала. «Блажен, кто свой челнок привяжет к корме большого корабля» .
6. Педагогическая деятельность
В дошкольном отделе в то время шла большая работа по организации детских домов и
очагов. За короткое время моего секретарства мне пришлось обследовать несколько
учреждений. Один детдом на Моховой, носивший название «показательного», произвел на
меня очень хорошее впечатление. Заведующий И.И. Герасимов, совсем еще молодой
человек, очень приветливый, на вид симпатичный, проявлял исключительную
заботливость по отношению к своим питомцам. В то тяжелое время его детский дом, как
«показательный», обеспечивался продуктами в первую очередь и обильнее других. В
заведующем чувствовалась настойчивость и умение раздобыть все нужное для своего
учреждения. Дело подходило к лету. Меня, как всегда в этот период, заботила мысль, как
бы устроиться так, чтобы мои девочки подышали свежим воздухом. Я уже была на
большой работе во внешкольном отделе, когда Иван Иванович отыскал меня и обратился с
таким предложением: он получил для своего детского дома прекрасную большую дачу в