Душа моя - элизиум теней
Шрифт:
Стрельне и просил меня взять на себя хозяйственную часть учреждения. У него будут
свободные вакансии, и я смогу устроить на даче, помимо своих детей, еще несколько
мальчиков и девочек, их школьных товарищей. Я была в то время так загружена работой, что могла приезжать в Стрельну только через день на несколько вечерних часов.
Иван Иванович сказал, что его это устраивает. Провизию кухарке можно выдавать на два
дня. Я решила тогда уже оставлять на всякий случай ключи от кладовой
пятнадцатилетней дочери Олечке. В ее благоразумии и надежности не могло быть
сомнений. Я радовалась, что все устроилось так хорошо. Не только мои девочки, но и их
школьные друзья проведут лето в чудесных условиях, включая хорошее питание, которое
родители не могли дать им дома. Сама я была полна энергии, и лишняя нагрузка меня не
пугала. Списки приглашенных детей с адресами я передала Ивану Ивановичу. Почти
накануне отъезда детдома я встретила проф. Филиппова, сын и дочь которого были в
списках. Филиппов, которого я мало знала, подошел ко мне со словами: «Как я рад, что вас
встретил. Мне очень нужно поговорить с вами». И с места в карьер: «Вы хорошо знаете
Герасимова?» – «Не могу сказать, чтоб хорошо, но обследовала его детский дом, который
считается лучшим в городе. Думаю, что он хороший педагог. А в чем дело?». Филиппов
сообщил мне, что Иван Иванович на днях собрал всех мальчиков по переданному ему
списку в ложе театра. Попал туда и маленький Филиппов. Он рассказал отцу, какой
добрый Иван Иванович, как угощал он их конфетами и как ласкал мальчиков, а особенно
его, Женю Филиппова. «Все, что рассказал мне сынишка, возбудило во мне подозрение в
нравственности Герасимова. Мы с женой очень благодарим вас за предложение вывезти
наших детей на дачу, но сына я решил пока что оставить дома. Ближайшее будущее
покажет, верно ли мое предположение».
Мы простились. Мои летние блестящие планы покрылись темными тучами. Усилием воли
взяла себя в руки, вспомнила мудрую английскую пословицу «Why go to meet trouble half way» (Зачем идти встречать беду на полпути). Но очень скоро мне стало ясно, в какую
большую беду я попала. Ближайшая помощница Ивана Ивановича была симпатичная
женщина Маргарита Томасовна, очевидно, опытный педагог. Я никогда не могла понять, как могла она работать в таких условиях и с таким человеком. Через несколько дней
пребывания детей на даче я передала ей разговор с Филипповым и категорически просила
ее подтвердить или рассеять его подозрения. Она подтвердила и даже поделилась со мной
кое-какими подробностями прошлого Герасимова. Я задумалась, что же мне делать.
Неужели пожертвовать отдыхом детей и просто уйти из этого грязного дела! Через неделю
я
взял сына домой. Дальше терпеть было нельзя. Для меня выяснились два обстоятельства: Иван Ивановичу нужно было мое сотрудничество, чтобы придать респектабельность
своему делу. Маргарита Томасовна сказала мне, что Герасимов относится брезгливо к
простым детям. Аристократически настроенный, он заставил меня собрать ему гарем из
мальчиков интеллигентных семей. Какая ответственность легла на мои плечи! Я решила
действовать. Выбрав план наступления, я осталась на ночь в Стрельне и, когда весь наш
детский дом погрузился в сон, вызвала Ивана Ивановича и имела с ним продолжительный
разговор. Он всячески отпирался, вилял, но у меня были неопровержимые доказательства
его виновности, и я старалась в течение нескольких часов показать всю неблаговидность
его поведения и гнусную роль, навязанную мне. Наконец, я поставила ему ультиматум: он
должен утром покинуть на все лето детский дом, передав бразды правления
Маргарите Томасовне, в противном случае я немедленно передаю все дело в Наркомпрос.
Он беспрекословно выполнил мое приказание, на другой день рано утром он навсегда
очистил дачу от своего присутствия. Оформив передачу руководства
Маргарите Томасовне, он уехал утешаться к своей матери. Скатертью дорога!
Дети мои и чужие прекрасно провели это лето и с удовольствием вспоминали о нем. Но я
всетаки считала своим долгом сообщить заведующей детскими домами о недостойном
поведении руководителя показательного учреждения. Говорят, осенью, когда он приехал, ему была запрещена педагогическая деятельность. По слухам он был потом секретарем
народного артиста Юрьева. Прошло лет пять, и однажды меня вызвали к зав. отделом
народного образования. Оказывается, И.И. Герасимов, желая получить какую-то
должность, сослался на меня. Он заявил, что я его знаю и могу дать ему рекомендацию. Я, конечно, отрекомендовала его по заслугам. Больше я никогда о нем ничего не слышала.
48
В период моего секретарства я познакомилась с сотрудницей дошкольного отдела
Ольгой Николаевной Фарфель. Маленькая, прехорошенькая женщина и очень дельная, она
сделалась моим неразлучным спутником в работе на многие годы, и я привыкла ощущать
возле себя ее милое и полезное присутствие.
В эти годы хлеб почти отсутствовал в нашем питании. Помнится, свои четверть фунта мы
съедали утром, а на завтрак брали из дома по куску селедки. Муж Ольги Николаевны был