Душа Пандоры
Шрифт:
Словно пираньи, привлеченные запахом крови, Искры наблюдали за боем. Деми уже не чувствовала рук и ног, она словно замерзла, окостенела. Все так же неумело защищаясь, она вела с Никиасом немой разговор. «Вини меня во всех грехах, подогревай свою ненависть, но не думай, что первое же поражение меня сломает».
Не сломает и десятое.
Подумав так, она ощутила странную, почти болезненную гордость. Деми не могла еще с полной уверенность сказать, что ей нравился человек, которого она в себе узнавала. Но и презирать за слабость
Уже кое-что.
Эйфория от мысли, что благодаря Никиасу и начатому им унизительному бою она хотя бы краешком глаза заглянула внутрь себя, придала Деми сил. Ровно столько, чтобы продержаться до возвращения в Гефестейон Доркас. Ее появление остановило некий таймер, существующий у Никиаса в голове.
– Ты бездарность, – бросил он, уходя с арены. – Тебя даже бесполезно обучать.
Однако Деми торжествующе улыбалась. Ни о чем не подозревающая Доркас улыбнулась тоже.
– Полемарх Лазарус разрешил тебе воспользоваться оружием Гефестейона, – радостно сказала она.
Выжатая как лимон, Деми попыталась изобразить воодушевление. Потерпев поражение, махнула рукой.
– Просто давай уже начнем.
Доркас вложила в руки Пандоры молнии Зевса. Деми послушно бросила их один за другим в мишень. Не попала. Клинки, чьим прототипом было оружие самого бога неба, обиженно звякнули от столь неуважительного обращения и остались лежать на полу. Пару минут спустя к ним присоединились стрелы Артемиды.
– Пламенный клинок Гефеста, – торжественно сказала Доркас.
Меч вспыхнул, стоило только Искре Геи его коснуться. И погас, перекочевав в руку Деми.
– Попытайся сконцентрировать в нем свою силу. Попытайся его зажечь.
Она попробовала еще раз, и с тем же результатом. Верней, с полным его отсутствием.
– Никиас был прав, – с сожалением вздохнула Доркас. – В тебе ни капли огня.
Из всего оружия Гефестейона солнечные диски Гелиоса поразили Деми больше всего. Как же ловко управлялись с ними Искры! Несколько пассов, плавное скрещение рук с зажатыми в них дисками, и пространство взрывалось солнечным светом. Однако давать их Деми Доркас не спешила.
– Мне жаль это говорить, но…
– Я не боец, – краешками губ улыбнулась Деми. – Что я и сказала с самого начала.
– Зачарованное божественным дыханием оружие словно боится тебя… Или ты его боишься. Как бы то ни было, я не чувствую в тебе божественных искр – ни Гефеста, ни Афины Паллады, ни Энио, ни Артемиды.
Сочувствия в глазах Доркас хватило бы на троих.
– Не страшно, – выдавила Деми. – Во мне могут быть другие искры. Алая Эллада полна магии, ведь так?
Вопрос повис в воздухе, пока Доркас не поспешила с ней согласиться.
– Верно. Есть ведь не только воины, но и колдуны… Кто знает, вдруг ты носитель силы стихии, как я – земли?
В молчании они добрались до пайдейи. Не слишком довольный порученной ему ролью няньки Никиас тенью следовал за ней с Доркас. Настроение
Едва перешагнув порог комнаты, что служила Кассандре чем-то вроде кабинета, выпалила:
– Как вы испытываете тех, кто не проявил себя в Гефестейоне? Как понимаете, какая в ком божественная искра?
– Чаще всего просто наблюдаю, – спокойно отозвалась Кассандра. Она сидела за украшенным рельефными узорами столом, изучая самый настоящий папирусный свиток и золотым стилусом делая пометки в лежащем перед ней полиптихе. – Дар рано или поздно заявляет о себе. Однако бывают и особые случаи. Когда я не могу распознать суть божественного благословения, но чувствую его в человеке, даю ему эликсир Цирцеи. Он связывает человека с его колдовской силой, заставляя почувствовать, проявить собственный дар.
– Вы можете дать этот эликсир мне?
– Что же, нам не повредит еще одна Искра. Даже если она окажется Искрой Гекаты.
Чтобы понять, что таилось за этим «даже если», пришлось расплести клубок памяти. Первая нить: Геката – богиня мрака и колдовства. Вторая – противница Гелиоса-солнца и Гемеры-дня. Третья – сторонница Ареса, противника Зевса.
Вот оно.
– Вы готовы принять в свои ряды человека, в чьих жилах – божественные искры ваших врагов?
Никиас и Кассандра заговорили одновременно и оба не колеблясь сказали «да».
– Не происхождение определяет человека. И не божественная печать, – тихо добавил Никиас.
Деми задержала на нем взгляд. Даже Доркас казалась удивленной его словами.
Ждать пришлось недолго. Отлучившись из комнаты, Кассандра вернулась с миниатюрным фиалом [19] уже пару минут спустя. Деми завороженно смотрела на густую мерцающую жидкость серебристого оттенка. Помедлила лишь мгновение, чтобы откупорить пробковую крышку… И выпила эликсир Цирцеи до дна.
19
Фиал – сосуд из стекла, употреблявшийся в Древней Греции для культовых и бытовых нужд.
Нахлынуло странное чувство… не пустоты, но странного расщепления, словно душа рвалась на части – как тканевое полотно, что тянули в разные стороны десятки рук. Кассандра предупреждала, что ощущения могут оказаться неприятными, потому Деми, плотно смежив веки, терпеливо пережидала приступ тошноты.
А потом осторожно приоткрыла глаза.
Никиас все понял по ее лицу.
– Ну что, великая колдунья, и какой стихией ты умеешь управлять? Что, всеми четырьмя? – Он наклонился к самому ее уху, прошептал издевательски: – А как насчет стихии разрушения? Разрушаешь ты мастерски, и притом в мировых масштабах.