Душа Пандоры
Шрифт:
Ей бы гордо вздернуть подбородок, однако на это была нужна не только дерзость, но и вера в саму себя. А внутренний резерв Деми оказался пуст. Черпать из него оказалось нечего.
– Что там? – прошептала Доркас.
– Ничего, – стеклянным голосом сказала она, пытаясь избавиться от горечи, порожденной словами Никиаса. – Темнота. Тьма без конца и края.
Доркас покусала губы. Казалось, она старательно пытается подобрать слова, которые могли бы успокоить Деми. Но растерянность на ее лице говорила о том, что в утешениях она не сильна.
– Ты сама сказала, Алая Эллада полна магии…
– Ты не понимаешь. То, что ни эликсир, ни тренировки в Гефестейоне не показали ничего, означает лишь одно: боги забрали дары, которыми когда-то наградили мою – Пандоры – душу. Ведь так?
Последний вопрос она адресовала уже Кассандре. Красота и шарм – от Афродиты, а с ними и талант обольщать. Сладкоречие и коварство – от Гермеса. От Афины – способности к рукоделию. И еще много других даров, которые и дали Пандоре имя.
Если какие-то иллюзии – или пустые надежды – в ней еще и оставались, Кассандра поспешила их развеять.
– Да, – помедлив, ответила та. – Думаю, так.
– Как обидно, правда? – Голос Никиаса обжег арктическим холодом.
Деми шумно выдохнула воздух через ноздри. Он даже на минуту не позволял о себе забыть.
– Ты ведь только-только начала считать себя нашей Избранной, которая спасет от вселенского зла Алую Элладу.
Доркас покачала головой.
– Никиас… Наконец нашел, на кого выплеснуть свой яд, от которого сам вот-вот захлебнешься?
Подавшись к ней совсем близко, он процедил:
– Думай, с кем говоришь.
– Тебе меня не запугать. – Доркас медленно приподняла подбородок, сложив на груди крепкие, натренированные руки. В полускрытое маской лицо впился диковатый, непокорный взгляд серых глаз. – Ты как собака на цепи: больше лаешь, чем кусаешься.
Из горла Никиаса вырвался короткий рык, а Доркас победно усмехнулась.
Деми едва их слышала, едва понимала, что вокруг происходит. В сознании билась в агонии одна-единственная мысль.
Боги отвернулись от нее, отняв все, чем когда-то ее одарили.
Глава десятая. Сестра Медузы Горгоны
– Я нашла ребенка асклепиады, – радостно сообщила вошедшая в комнату Ариадна.
Ее улыбка поблекла при виде мрачного лица Деми.
– Что-то слу…
– Все в порядке, – плохо слушающимися губами сказала она.
Ничего не было в порядке, но сейчас не время и не место это обсуждать. Деми старалась не подпускать правду к сердцу. Если позволить себе думать об этом, можно попросту возненавидеть себя… Пандору. А в Алой Элладе и без того достаточно кандидатур на эту роль.
– Хм-м… Так вот, ребенок. Я нашла его в садах Хлориды [20] . Бедный малыш страшно перепугался. Лепетал, что какая-то жуткая женщина с ужасно длинными
– Гелло… – с помрачневшим видом произнесла Кассандра.
– Похоже на то.
Заметив вопросительный взгляд Деми, Ариадна объяснила:
– Демоница. Известна тем, что похищает детей и вредит роженицам. Она ненавидит младенцев и, по слухам, даже их… – она замялась, так и не став продолжать.
20
Хлорида – богиня цветов и нимфа Островов Блаженных.
– Ест?! – ахнула Деми.
Ариадна с усилием кивнула.
– Другие, правда, говорят, что она только поглощает их жизненную силу. Я знаю лишь то, что похищенных ею обычно не находят. В этот раз нам повезло. Кажется, ее спугнули… Наверняка атэморус – не все темные создания уживаются друг с другом.
– Почему она похищает детей? – тихо спросила Деми.
– Потому что она – чудовище, – скривившись, бросила Кассандра.
– Вы не знаете, через что ей пришлось пройти.
Деми перевела взгляд расширившихся глаз на Никиаса. В его голосе звучала то ли страсть, то ли ярость, то ли и то и другое вместе. А ведь она уже успела привыкнуть к тому, что он либо притворяется равнодушной ко всему тенью, либо источает ненависть, либо роняет слова сухо и безжизненно, словно камни в пустой колодец.
– Говорят, ее собственных детей когда-то убили. Вот отчего Гелло так одержима чужими. Они, ласково льнущие к своим матерям, – вечное напоминание о том, чего лишена она.
– Это не оправдание, – покачала головой Ариадна. – Каждый из нас, живущих в мире-войне, знает, что такое страдания и лишения. Но что бы ни происходило в жизни, нельзя допускать, чтобы наша душа озлобилась, ожесточилась. Так мы лишь плодим ненависть, позволяя ей разрастаться как ядовитый сорняк, распространяться словно чума.
– А я и не говорил, что Гелло – не чудовище и что боль, которую она причинила людям, должна сойти ей с рук, – отрезал Никиас. – Я лишь сказал, что у нее на то могли быть свои причины.
На какое-то время разговор Кассандры и Ариадны замкнулся на Гелло. Эллины пытались понять, как бороться с демоницей, что была неуловима как ветер, а жертвы оставляла после себя, как смертоносный шторм. Пророчица-архонт вызвала Искр и уверенно, хладнокровно раздавала приказы.
Чувствуя себя здесь лишней и бесполезной, Деми отошла в дальний конец комнаты. Нервно поглядывала через окно на алое небо, постепенно приобретающее более глубокий, зловещий багряный цвет.
Доркас молча застыла с ней рядом. Спустя несколько минут к ним присоединилась и Ариадна. Деми кожей чувствовала, как они ведут немой разговор двух взглядов. Тихо сказала плетельщице зачарованных нитей:
– Во мне не осталось божьих искр. Боги забрали свои благословения.
– Ох, Деми, мне так жаль…
Она качнула головой.
– Я вижу в глазах Кассандры свое отражение: слабую телом Пандору, лишенную своих даров. Наверное, думает, как бы не пришлось самой спасать ту, что должна вернуть в Элладу утраченную надежду.