Душеприказчик поневоле

Котляров Лев

— Когда ответ придет, я отправлю к тебе Юрку сразу же, — на прощание сказала она.

Я кивнул, и мы вышли из здания почты. На улице стояла густая жара, а на душе было светло и легко.

Только вот серые вихри снова кружили рядом.

— Эй, старик! — позвал я. — Ты теперь везде за мной ходить будешь?

Он не ответил, а Санек заулыбался.

— Твой персональный призрак. Это так захватывающе! Никогда об этом не читал. А может книгу об этом написать?

— Как твой Альбутрейн? Нет уж. Потом спрошу, как от старика

избавиться. Если мешать не будет, — строго сказал я призраку.

— Если он тот, про кого я тебе рассказывал, то ты не руби сплеча, Вик. Он же может столько тебе поведать! — глаза Санька загорелись жаждой знаний. — Где был, что видел. Может, он и вправду был легендарным магом?! Ты только представь себе такое!

Да уж, на такое у меня фантазии не хватит. Я покачал головой.

— Ладно, важное мы с тобой сделали, теперь нужно по домам, а то чую, за нашу задержку, бабка меня по голове не погладит.

Предвкушая слова Анфисы Александровны, я пошел в сторону родной избы, то и дело поглядывая по сторонам, в надежде, что вихри развеет набежавший ветер.

Но нет, они неизменно следовали за мной по дороге. Впрочем, старик со мной не говорил, и, в конце концов, я постепенно начал о нем забывать.

Первое, на что я обратил внимание — дым из трубы над печкой. Бабка что-то готовила. Почему-то сейчас это вызвало подозрение, хоть и в последнее время она взяла на себя почти всю работу по дому.

— Как думаешь, что она затеяла и почему? — я повернул голову к старику.

Он не ответил, да я и не ждал. Поднялся по ступенькам и открыл дверь. Из избы пахнуло ароматами свежего хлеба и ухой.

Бабка услышала, что я вошел, и сразу засуетилась.

— Витюша, мой руки, садись кушать, — на столе появилась миска и ложка.

Но я не двинулся с места. Смотрел на нее, и вдруг в голове щелкнуло.

— Рассказывай, — просто сказал я.

Она резко остановилась, прижала прихватку к груди, и лицо ее погрустнело.

— Вести дурные, — выдохнула она.

— Граф умер? Это я знаю.

— Почувствовал? Знала, знала, что так оно и будет, — она упала за стол и зябко передернула плечами. — Родная кровь все-таки. Сильная.

— Видел я его на Изнанке, — хмуро сказал я, споласкивая руки.

— Что он сказал? Обрадовался? Расстроился? — она уже поднялась и теперь не отступала от меня ни на шаг.

— Волю свою мне передал. Теперь не знаю, куда ее девать. То ли забыть, то ли отложить до лучших времен.

— Виктор, какое отложить?! Это же твой отец. Нужно немедля все сделать.

— Ну, старая, может, ты мне расскажешь, как это сделать? Как стать главой рода, если папенька, — я практически выплюнул это слово, — не оставил ни одного документа, а?

Ее глаза округлились, она то прикладывала ладонь к губам, то растирала пальцы, не зная, что мне ответить.

— А ты-то откуда знаешь? — спросил я.

— Письма пришли. Теперь уж и не знаю, показывать ли его тебе.

—

Показывай, коль пришли. Что там написано? Что бы я в столице не появлялся? — зло предположил я.

— Откуда ты?.. — она недоговорила и протянула мне два конверта.

Один был из юридической конторы, за подписью самого графа, а второе — от семейного юриста. Вот с него я и начал.

'Уважаемый Виктор Викторович!

Со всем прискорбием сообщаю вам, что ваш отец, его сиятельство граф Виктор Семенович, найден мертвым в своем поместье семнадцатого августа сего года.

Согласно распоряжению его сиятельства, на вас его преждевременная кончина не отразится. Вы все также можете проживать в Васильевке.

В настоящее время другие распоряжения отсутствуют.

П. С.: Я настоятельно не рекомендую появляться в столице для вашего же блага'

— Просит не появляться в столице! — я зло отбросил письмо, борясь с желанием разорвать его в клочья.

— Виктор, не сердись на него. Тут же написано, для твоего же блага. Мало ли там какая ситуация? Опасность, к примеру.

— Ну попадется граф мне еще раз на Изнанке, душу из него вытрясу.

Сказал и криво улыбнулся своим словам. Как же я душу из души вытряхивать буду?

Бабка пододвинула ко мне второе письмо. Оно было датировано днем смерти графа.

— Я его не вскрывала, думала, это личное, — тихо сказала Анфиса Александровна.

— Давай я сначала поем, а потом решу читать мне его или нет, — хмуро обронил я, садясь за стол.

Мне и вправду, совсем не хотелось даже прикасаться к письму, не то чтобы открывать и видеть отцовские слова. Да и что он мне мог сказать? Держись подальше от Анны с близняшками? Или что шлите деньги на новый адрес?

Кстати, об адресе. Почему юрист пишет «его поместье», а не имение? Ошибка?

Я взглянул на конверт, но на обоих был лишь адрес конторы. Странно.

Взял ложку, но взгляда с писем не сводил. Если отца убили, как я думал изначально, то дата в его письме — совпадение? Или он знал, что его жизнь закончится в этот день и заранее все подготовил?

Тогда почему он появился на Изнанке? Да еще и сразу нашел меня.

Вопросы, вопросы, вопросы.

Быстро доев и поблагодарив бабку, я поднялся к себе и аккуратно вскрыл ножом толстый конверт.

Оттуда выпала пухлая стопка бумаг, среди которых были деньги. У меня аж глаза на лоб вылезли, когда я их увидел.

Откупается, что ли?

Вид ассигнаций выбил меня из колеи, и я закружил по комнате, не решаясь развернуть само послание.

Что я там увижу? Мольбы о прощении? Наказ жить самостоятельно?