Два билета из декрета
Шрифт:
Ничего я не хотела, просто пошла. Встала и пошла, он сам открыл и пригласил внутрь, никто из нас не предполагал, чем все закончится. Все вышло случайно! Совесть молчала, удовлетворенная таким простым ответом, давая мне расслабиться.
Тишина номера действовала лучше снотворного, и я почти настроилась на сон, как вдруг голос в голове вновь оживился:
– Не предполагала она, как же. Яна, ну перед собой-то дуру не строй. Зачем ты вообще туда пошла?!
Если этот писклявый сопрано действительно принадлежал моей совести, то так просто она не отстанет. Повадки этой стервы я знала на зубок.
Какая-то бессовестная у меня была совесть…
«Почему-почему, просто. Захотелось увидеться, так подходит?»
По язвительной тишине стало понятно, что ответ не засчитан.
«Чтобы потрахаться!» – вдруг вспылила я и продолжила: «А что, нельзя было?»
Снова мимо.
«Господи, чтобы доказать себе, что могу. Чтобы Олег понял, какая я женщина и как-то приехал, прилетел, явился в отель с цветами в зубах. С нормальным человеческим букетом, а не тем похоронным безумием из ста роз».
– И как? Довольна? – в голосе сквозило столько осуждения, что я со злостью сорвала подушку с лица и кинула ее в стену. Моя пуховая броня спала, и вопросы, ядовитыми лентами, потянулись ко мне из всех углов темной комнаты:
– Все-таки развод, обсудить это для начала с мужем не хочешь? Проще изменить? Довести до конца смелости не хватило? А о Кате ты подумала, мученица великая? Ты ей, кажется, что-то обещала…
Я взвыла и накрылась с головой одеялом, так, чтобы спастись от обрушившихся на меня тычков совести. Стало тепло и душно, но даже здесь, спрятавшись под тяжелым синтетическим покрывалом, я ощущала себя в большей безопасности, чем наедине с самой собой.
Там, где-то снаружи уставшего сознания, трепыхались невысказанные фразы, и уже было понятно, что все это ведет к бессоннице в ближайшем будущем и нервному срыву в далеком. Когда-нибудь завтра, например.
– По одному, - напряженно сжалась в комок, ожидая болезненный удар, - я буду отвечать по одному.
– Тебе ведь понравилось, признай это?
– тотчас отозвался ядовитый голос.
– Очень, - выдохнула я. Врать себе не имело смысла. Я накрыла ладонью царапину, оставленную от ремешка часов, след слегка набух и саднил. Дотронулась до висков, места, где еще недавно была шелковая повязка. Провела пальцами от груди до живота и остановилась ровно там, где остановился Игнатов, не смея пойти ниже. Тело тотчас отозвалось тянущей болью в ответ. Кажется, все во мне не понимало, почему все оборвалось так внезапно, ведь, если отбросить в сторону этику и мораль мне очень, невероятно, до неприличия понравилось.
– Так почему тогда ты остановилась?
Я жадно потянула ртом воздух – прятаться под одеялом становилось все сложнее.
– Потому что быстро. И непривычно, такого со мной никогда не было. И много лишнего: часы, шумы, запахи, темнота. И потому что нас все время что-то отвлекало, хотя бы чертов телефон, кто мог так звонить, это ведь даже неприлично?
На этом моменте я запнулась и прислушалась, ожидая подсказку совести. Но она молчала в такт со мной, потому что мы обе
– Катя.
Сердце учащенно забилось. То ли от нехватки кислорода, то ли от осознания того, какое предательство я совершила. Человек доверился мне и попросил побыть с ее…ладно, статус Игнатова определим позже. Ведь слово дала, фактически поклялась, а я никогда не нарушаю свои обещания. Не нарушала. Вплоть до сегодняшнего дня. На лбу выступила испарина, и я торопливо вытерла ее рукой.
Я очень виновата перед Катей. И перед Игнатовым, от которого сбежала, зажав бельишко в дрожащих руках. И Олегом, которому наставила рога. И перед родителями, потому что не смогла сохранить семью и развожусь, хотя у нас такого отродясь не было. И перед Катей, коронавирус ее побери, потому что сделала все, чтобы увести ее мужчину.
От нехватки воздуха кружилась голова. На уши давило со всех сторон, будто я глубоко под водой, а убежище из одеяла - мой батискаф. Отовсюду ко мне стучались ехидные, гневные, глумливые обвинения:
ВИНОВАТА.
ВИНОВАТА.
ВИНОВАТА.
Перед глазами стало темнеть, от сухости во рту хотелось кашлять. Если я не сделаю хотя бы глоток воздуха, то просто упаду и все это будет по-настоящему. Стук сердца. Осуждающее молчание совести. Звон в ушах.
– Хватит! – закричала я и вынырнула обратно на свободу, чтобы наконец нормально дышать.
Голоса в голове стихли и зазвучали как-то неловко, неуверенно. Я больше не отбивалась от навязчивого чувства вины, потому что…да какого хрена?
Единственный человек, перед которым стоило объясниться, сам Игнатов. Я действительно пришла к нему в номер и сделала все, чтобы он правильно трактовал мои намеки, а потом слилась, не оставив даже хрустальной туфельки на прощанье. Ищи меня по шлейфу самбуки, милый принц.
Смогу ли я обсудить с ним все происходящее и найти нужные ответы? Хотелось бы верить. Тот полный обиды и непонимания взгляд, брошенный в мою сторону, я не забуду никогда, но сделаю все, чтобы он больше на меня так не смотрел.
Понравилось ли мне то, что между нами было? О, да. Я неспешно провела ладонями по разгоряченной коже, удивляясь тому, как отзывчиво может быть собственное тело.
Хочу ли я повторить? Разумеется, хочу. Будь мы сейчас вместе, то именно этим и занялись.
А что же Катя? Не маленькая, сама разберется.
Я резко откинула одеяло в сторону и соскочила на пол. Не смотря на кромешную темноту в номере и сложныйй изматывающий день, по моим венам заструилась бодрость, будто вместо крови во мне плескался кофеин. Через несколько часов наступит рассвет, я приведу себя в порядок и спущусь к завтраку, чтобы все обсудить с Виталиком.
Я потянулась к телефону, чтобы посмотреть время и увидела несколько всплывающих окон.
Двадцать пропущенных звонков.
Одно сообщение
Пять убийственных слов:
Возьми трубку. Варя в больнице.
***
Почему-то я стала набирать номер Олега вручную, не додумавшись нажать на входящий вызов из списка. Несколько бесконечно долгих гудков и сброс. Первые разы, пока еще пыталась дозвониться, я бесцельно шагала по комнате, стараясь успокоить себя. Бесполезно. От ужаса, накрывшего меня с головой, стало тошнить.