Два билета
Шрифт:
– Должен же быть какой-нибудь выход?
Петр Иванович улыбнулся одними краешками губ:
– Ежели хорошенечко подумать, выход всегда можно найти ...
– Да?
– с надеждой спросила продавщица, перестав плакать.
– Конечно. Ты ведь не сама по себе паленой водкой торговала? Кто-то ведь тебя надоумил, верно?
– В общем, верно.
– А кто может заставить? Только начальство, директор, например.
– Верно. Так всё и было.
– Молодец, на лету схватываешь. Поможешь с компроматом на директора
Лицо продавщицы покрылось красными пятнами:
– А что, и помогу. Она, стерва, никому житья не дает. Себе вторую машину за год купила. Любовника молодого завела. Люди всё видят.
– А тебе и завидно?
– из любопытства спросил Петр Иванович.
– Чему там завидовать-то! С утра до ночи носится, как угорелая, жизни никакой нет.
Лицо лейтенанта просветлело:
– Вот, а ты спрашивала - зачем я пришел? Пускай директорша вместо тебя на нарах парится. Пошиковала и хватит. Это и называется - социальная справедливость. Значит, ты по ее указке паленой водкой торговала, так?
– Так.
– Отлично. Когда директоршу упакуем, сразу за тебя словечко замолвлю. Начальство меня уважает: скажу -- твое дело закроют. И сюда я больше ни ногой -- торгуй, чем хочешь. Слово даю!
Продавщица задумалась, а потом неожиданно произнесла:
– Нет, не стану я директоршу закладывать. После этого мне, по любому, в магазине не работать. А может, и, вообще, жизни лишусь. У нее связи большие - из тюрьмы достанет.
Петр Иванович с трудом сдержал гнев: директоршу продавщица боялась больше, чем его. Он сухо проговорил:
– Значит, решила в тюрьму сесть? Дело хозяйское. Хотел помочь, а оно вон как ... Ладно, но учти: пока будешь париться за решеткой, дети твои с голоду подохнут.
– Ой, и правда ... Что же делать?
– снова заголосила продавщица.
– Думай, Лариса, думай ...
Продавщица вытерла рукой слезы и посмотрела на Петра Ивановича широко раскрытыми сухими глазами.
– Что?
– спросил лейтенант.
– Есть!
– тихо произнесла она.
В ее глазах появился странный блеск. Точно такой же блеск Мерзлявкин видел у одного подследственного (позже бедняга повесился в камере).
– Что "есть"?
– Петр Иванович сделал глотательное движение.
– Идея.
– Напугала, б*... Давай, выкладывай.
– Я ведь учусь в институте, на заочном.
– Что из того?
– Вы сначала послушайте. В эту субботу у нас экзамен по химии. Принимать приедут преподаватели из Москвы.
– Из Москвы, - как эхо повторил лейтенант.
– Ну, из Москвы, и что дальше?
– Вы меня, конечно, извините, командир, но вы как-то подозрительно медленно соображаете!
– Попридержи язык, - устало отмахнулся Петр Иванович.
– Мне дело нужно нарыть на сотню тысяч ...
– Долларов?
– Рублей! А ты тут с какой-то ерундой ...
– Да какая же это ерунда! Тут как раз на сотню и будет. Сами посчитайте:
– Ну?
– Баранки гну, - совсем осмелела Лариса.
– Задачка для первого класса: двадцать человек сдают по пять тысяч рублей - сколько денег окажется в кармане преподавателя? Сотня тысяч, никак не меньше! Вам и делать-то ничего не придется - завалитесь прямо на экзамен и возьмете москвичку с поличным. Москвичей у нас не любят. С умом взяться, можно так дело раскрутить - на всю республику прогремите. Могут и в звании повысить ...
Идея продавщицы была до того хороша, что лейтенант даже удивился. До этой минуты он держал Журавко Л.К. за дурочку, а она, выходит, себе на уме: хитрая и соображает не хуже прокурора. Не дал ли он с ней маху, не брякнул ли чего лишнего? Не совершил ли какой непоправимой ошибки? Вот ведь черт! С этой бабой нельзя расслабляться.
– Идея твоя ничего, подходящая, - сказал Петр Иванович.
– Но нужно всё обдумать. Держи пока язык за зубами.
– Само собой!
– Ну, тогда давай, до скорого.
– Экзамен в эту субботу! Придете?
Милиционер строго посмотрел на продавщицу - не смеется ли над ним?
В институте царила нервная суета - преподаватели разъезжались по филиалам принимать экзамены. Разбросанные по всей стране филиалы делились: на "коммерческие" - те, которые располагались в крупных, индустриально развитых городах, и, где ставки за получение оценки на коммерческой основе, то есть без сдачи экзамена, были традиционно высоки; и на все остальные, где население жило впроголодь, и с деньгами было туго.
Филиал в городе Ч. относился к числу "коммерческих". Изначально туда должна была ехать преподаватель химии Селиванова. Однако, в последний момент город Ч. забрала заведующая кафедрой Шестопалова. Случайно или нет, они встретились в коридоре института.
Заглянув в глаза Селивановой, заведующая кафедрой сказала:
– Люся, прости, все карты тебе спутала. Дочка моя замуж выходит, деньги очень нужны.
– Поздравляю, - напряженно улыбнулась Селиванова.
– Не с чем поздравлять: на седьмом месяце мы. Люся, мы с тобой друзья, я так не могу. Давай тянуть спички: кто вытянет короткую, тот поедет в Ч.
– Жребий? Это даже не смешно.
– Прошу тебя!
– Детский сад какой-то...
– Пусть, зато по-честному!
Селиванова хорошо знала Шестопалову - ее не переупрямишь, и потому согласилась тянуть жребий. У Шестопаловой уже всё было наготове: она протянула руку с зажатыми спичками. Селиванова вздохнула и вытянула ту, что справа.
– Длинная!
– воскликнула Шестопалова и выбросила обе спички на пол.
– Судьба! Ты не расстраивайся. Поезжай в С. Там, конечно, не так интересно, как в Ч., зато за день обернешься. Мир? Больше на меня не сердишься?