Два билета
Шрифт:
– Я беру, - сказала Селиванова.
– Вам сколько билетов? Два? Может, три или четыре? Все-таки два? Пожалуйста!
Селиванова судорожными движениями, не считая, доставала из сумочки деньги и пропихивала их в окошко.
– Аккуратней, женщина!
– проворчала киоскерша, собирая разлетающиеся купюры.
Отдав деньги, Селиванова зябко поежилась. Она не могла понять, почему, имея в дороге столько возможностей освободиться от денег, она ими не воспользовалась? И почему теперь, когда деньги отданы, и можно уже ничего не бояться,
– Женщина, Вы куда уходите, а кто билеты будет брать?
– крикнула киоскерша вдогонку Селивановой.
Весь вечер Шурик непонимающе крутил головой и укорял жену:
– Угрохать все деньги на билеты в какой-то ДК?! Как сердца у тебя хватило?!
Глава семьи даже фыркнул от возмущения:
– Пойми, наконец - на эти деньги можно было питаться целый месяц! Ну, ей-богу, кому нужен этот мьюзикал?! Мы с дочуркой так ждали тебя. Ниночке сапоги позарез нужны. У меня, кстати, тоже на зиму приличной обуви нет. А ты ... а ты ...
Шурик не находил слов, чтобы в полной мере выразить свое возмущение. Людмила Владимировна тяжело вздыхала: ей самой было жалко денег, но сделанного уже не воротишь.
– Мы сто лет никуда не ходили!
– привела она заведомо слабый аргумент.
– И еще сто лет не пойду! А на твой этот мьюзикал не пойду из принципа.
– Кстати, а почему ты так странно говоришь?
– Как говорю?
– Ты говоришь "мьюзикал".
– Ах, не морочь мне голову. Швыряться такими деньгами - безнравственно, неужели ты не можешь понять? Билеты нужно сдать в кассу, а еще лучше - загнать их по спекулятивной цене.
– Кто будет загонять, уж не ты ли?
– спросила Селиванова.
Шурик отвел глаза. Он будет умирать с голоду, но продавать ничего не будет.
– Ну, вот что: ни сдавать, ни продавать, ни выкидывать билеты мы не будем. Мы их отдадим Ниночке - пусть с Тобиасом сходят, развеются ...
Тобиас - молодой парень из немецкого города Трира, с которым Нина познакомилась, еще будучи школьницей во время поездки в Германию. После окончания колледжа Тобиас, в соответствии с семейной традицией, стал музейным работником. В Москву он приехал по вопросам организации в своем Трире выставки картин классиков французского импрессионизма, хранившихся в запасниках Пушкинского музея. С первого же дня, как Тобиас прибыл в Москву, всё свободное время он проводил только с Ниной.
Шурику немец категорически не нравился.
– С какой стати ты будешь немцу дарить билеты? На прошлой неделе мы ему вручили матрешку стоимостью в половину моей зарплаты, - напомнил жене Шурик.
– Ну и что?
– Люся! Какая ты, право, легкомысленная женщина! Я не хочу больше с тобой разговаривать.
– Не хочешь - и не нужно. Давай ужинать.
– Не буду! Ешь одна.
Шурик сделал бодающее движение головой, что означало у него высшую степень недовольства женой, и удалился в свою комнату.
После этого он еще несколько раз появлялся в кухне со словами:
–
Вместо ответа Людмила Владимировна поддразнивала мужа, протягивая ему на вилке кусочек мяса:
– Ну, иди, поешь. Ведь хочется, я же знаю!
В конце концов, Шурик не выдержал и со словами "Как сегодня холодно, однако!" уселся за стол.
Не успели супруги поужинать, как появилась Нина со своим немецким ухажером. Шурик встретил их в коридоре. Не стесняясь гостя, он рассказал дочери о том, "что сегодня отчебучила мама". Он говорил специально громко, чтобы слышала жена.
– На этот мьюзикал я не пойду, хоть ты меня режь. Ни один нормальный человек не пойдет. А твоя мама решила отдать билеты тебе. А я уверен, ты
не станешь тратить время на ерунду. Билеты нужно продать. Ты как?
– Вообще, мысль неплохая, - сказала Нина.
– С удовольствием схожу вместе с Тоби. Ему, как музейному специалисту, будет очень интересно посмотреть первый российский мюзикл. Правда, Тоби?
– Йа, - солидным тоном ответил немец и поправил очки в тонкой металлической оправе, которые его делали значительно старше своих лет.
– Ничего не понимаю!
– воскликнул бедный глава семьи, чуть не плача.
– А жрать-то что мы будем? Прости, Тобиас, за такие подробности. В доме нет ни копейки. У меня зарплата неизвестно, когда будет, да и будет ли вообще ...
– И что с того?
– хладнокровно ответила Нина.
– Нам не привыкать. Как-нибудь проживем. Затянем пояса и песни, правда, Тоби?
– Йа, - согласно кивнул немец.
– Дети!
– позвала Людмила Владимировна.
– Мойте руки, и за стол. У меня всё готово.
Никем не понятый Шурик гордо удалился в комнату.
На площади перед Дворцом культуры, под огромным баннером с названием мюзикла "Норд-Ост" на фоне синего моря и парящих птиц было многолюдно. За время, пока Нина дожидалась Тобиаса, у нее раз десять спросили лишний билетик. Она уже подумывала отдать билеты, но тут появился Тобиас. Оказалось, он заблудился в метро. В зал они влетели в последнюю минуту. К счастью, места оказались с краю, и никого не пришлось тревожить.
Погас свет. Оркестр заиграл увертюру. Представление началось. Первое отделение Тобиас просидел с мрачным лицом. Он с трудом сдерживался, чтобы не зевать.
В перерыве Нина и Тобиас направились в буфет. Взяли по чашечке кофе. Расплачивались каждый сам за себя. Нина спокойно относилась к этой европейской традиции. И лишь немного позавидовала девушке, за которой ухаживал молодой человек, покупавший ей всякие сладости. По всей видимости, молодой человек был приезжим из Украины. Нина обратила внимание на его характерный говор и родинку на подбородке, делавшую его лицо милым и добрым.
– Тебе понравилось первое отделение?
– спросила Нина у приятеля и тут же пожалела об этом.