Два романа о любви (сборник)
Шрифт:
– Я вам позвоню, я вам буду звонить! – успел он крикнуть, но услышала ли Биче, неизвестно, потому что тут же раздались частые гудки.
Он не думал, что на него это так подействует. Лег спать, а заснуть не мог. Долго, час или больше. Бессонницей никогда не страдал – и вот, на тебе! И понял причину: услышанное от Биче подействовало на него действительно сильно, и это неожиданно. И дело даже не том, что заболел человек, тяжело заболел, судя по всему, неизлечимо – дело в реакции Петра. Кто ему старик Антонио и его Биче? Да в общем-то, чужие люди, с которыми общался всего несколько дней, которые далеко за границей, которые, да, по-своему интересны, но… но не родные ведь, не сердечные друзья. А вот ведь как зацепило это известие!
Петр лежал в ночной тьме и не мог отделаться от мыслей об этих людях, от своих воспоминаний. Мелькали картины минувшего путешествия – и в каждой старик Антонио. Вот их первая встреча на шоссе: вылезший из старенького «фиата» человек в одеянии XVIII века – в рединготе, седом парике с косичкой и синим бантом, – ну балаган, театр, шутовство! Потом его, старика, музей, портреты на стенах, рассказы о Сальери, игра на клавесине. Потом их беседы в лоджии – опять о Сальери, о Ла Скала, о предках Петра – прабабке Лоре и (вот уж открытие!) ее брате, фашисте, друге Муссолини генерале Грациани. Потом их поездка в Милан, посещение консерватории. Потом его рассказ о дочке, вышедшей замуж на негра, о внучке-мулатке и ее внебрачном темнокожем сынишке… Мелькали, как кадры кино, эти картины – и в каждой старик Антонио, Антонио, Антонио. Почему? Почему так? Так четко, так навязчиво, что не отделаться? Что за ниточка связала с ним? Ведь, уехав из Италии, Петр полагал: ну, чудаковатый старик, милый, но чужой, скоро забудется или отложится в памяти как эпизодический знакомец, забавный, но безмерно далекий. А оказывается – нет, оказывается – совсем не так. Что за ниточка связала с ним?
И еще. Оказывается – связала и самого старика Антонио с Петром. «Он спрашивал о вас – где вы, звонили ли?» – всплыли в памяти слова Биче. Вот ведь как! Заболевший, перенесший тяжелую операцию старик вдруг вспомнил о нем! О нем – это о ком? Да тоже, казалось бы, о случайном знакомце, вдруг возникшем откуда-то из далекой России. Это что, как, почему? Что за ниточка связала их?
А теперь у него рак, и это, оказывается, больно. Больно знать об этом. Если больно, то почему? Болеют за любимых, близких, родственников, друзей. А старик Антонио, он кто? На самом-то деле – кто?
Но и это не всё. Еще Биче. Биче-Беатриче, внучка Антонио, красавица-мулатка двадцати шести лет, молодая мама чумазого чертенка Джино, строгая, горделивая, самоуверенная, ироничная, категоричная et cetera, – короче, дамочка, которую на кривой козе не объедешь, да и мысли такой не возникало, ибо воистину стервоза эта итальянка, очень похожая, по словам Антонио, на кинозвезду Монику Беллуччи (кстати, надо поглядеть в Интернете, есть ли там фото этой дивы).
Так вот, Биче. Что за переворот в душе Петра она совершила? Сейчас совершила, когда, позвонив, вдруг стала говорить об этом несчастье – о смертельной болезни деда. Да какая же она стерва (или стервоза, неважно)? Нет, она… она не такая уж холодная, безразличная – не вообще, а по отношению к Петру. Иначе разве стала бы рассказывать, делиться сокровенным, своей болью? Болью делятся только с близкими людьми. Тем более, гордые, нерасположенные к пустым общениям и откровениям. А Биче именно такая. Что же с ней случилось, то есть и с ней тоже? И с Петром тоже, если ее образ вдруг как-то переродился в нем?
Дело ведь не в объяснимой жалости к человеку, на которого вдруг свалилось такое несчастье. Да, совсем не в жалости. Петр давно не сентиментален, он циничен и не слишком участлив, особенно после того, когда стал, так сказать, предателем родины (да совсем не родины, черт возьми!). Дело не в жалости, а вот в чем?..
Он чертыхнулся, сел, глянул на старый будильник, привычно тикающий на тумбочке возле дивана. Потом встал, накинул халат, прошел в кухню, включил электрочайник, налил себе рюмку коньяку. Дождался, когда закипит вода, уселся за стол, выпил – сначала коньяк, затем чай. Закурил (редко этим баловался, а сейчас захотелось). И что? А, вспомнил! И вернувшись в комнату, сел за ноутбук. Надо посмотреть,
Сначала почитал. Биография, список сыгранных ролей, краткое содержание фильмов, где снималась, награды, премии. Ни одной из этих картин Петр не видел (что естественно для него). Но понял, что эта Моника – всемирно знаменитая кинозвезда, гордость Италии и, судя по отдельным моментам биографии и высказываниям о себе и своих фильмах, далеко не глупа, горда и с высокой самооценкой (похоже, адекватной). Ну да, если играешь в «Миссии Клеопатры», то может ли быть иначе? Мы в восхищении, как говорил известный персонаж «Мастера и Маргариты»! Однако, если о характере, что-то знакомое, правда?
Теперь фотографии. Одна из них почти потрясла. Не в том дело, что красавица, – потряс взгляд. Взгдяд – как выстрел. Из-за плеча. Будто ее окликнули и она полуобернулась – окликнули, отвлекли от чего-то, а может быть, просто от собственных мыслей. «Что такое? Ну?» Черные глаза (на фото именно такие), черные волосы, фарфоровый лоб, яркие пухлые губы. Взгляд-выстрел: что такое, в чем дело? Я сама по себе, мне не до вас!.. И – да, удивительно похожа на Биче. Причем на этом фото – похожа всем: и внешностью, и угадываемым характером. Одного не хватает: темного цвета кожи. Если бы не это, то почти один к одному, даже пухлые губы (почти негроидные). Вот это да! Выходит, старик Антонио был прав, говоря о том, что сходство внучки с Моникой Беллуччи отмечают многие.
Петр сбросил на флэшку эту фотографию, чтобы завтра в офисе на цветном принтере, подсоединенном к большому компьютеру, распечатать ее, распечатать лик этой женщины. А какой женщины – знаменитой киноактрисы Моники Беллуччи или Биче-Беатриче по фамилии, кажется, Робинсон (так в ее визитке?) – сие не столь важно, ибо для него это его Биче. О господи, он подумал «его Биче» – какой бред! Что с ним произошло? Да и Биче, если б она узнала, как он сейчас подумал о ней, вот уж преисполнилась бы сарказмом! Понятно – кто он ей? Едва знакомый, к тому же духовно чужой, к тому же иностранец, к тому же на шестнадцать лет старше. Да и в противоположном варианте (кто она ему) – то же: едва знакомая, духовно чужая, иностранка, на шестнадцать лет младше.
Дела, дела… Петр не любил, когда одно наслаивается на другое. То есть предпочитал последовательный режим событий и действий, а не параллельный. В последнем случае начиналась суета, а вот именно этого он не любил, хотя справлялся, конечно. Любил, чтобы шаг за шагом, плавно, спокойно, одно за другим, без суеты.
И вот сейчас – именно суета. Во-первых, на службе вдруг потребовалось вносить изменения в договор с компанией «Sembcorp Marine, Ltd». Для этого Петру как переводчику в течение нескольких дней пришлось по телефону и факсу общаться с Сингапуром, а тамошние мужики оказались упрямыми и заявили, что поправки, почему-то вдруг возникшие у российской стороны, их не устраивают. Пытались отыскать взаимоприемлемый компромисс, но и с этим выходило как-то не очень.
Петр догадывался, в чем тут дело. Его фирма вдруг захотела минимизировать объем заключаемой сделки с этой сингапурской судостроительной компаний, потому что внезапно (как снег на голову) итальянцы в лице старого, надежного партнера – компании «Пантиери» – вышли с более выгодным предложением. А ведь о переговорах с «Sembcorp Marine, Ltd» они ничего не знали (да?). Вот такая случайность, а вообще-то везение (для нас, понятно). Бизнес – это еще и везение. А плюс к тому и в аппарате зампремьера одобрили намечающуюся в таком случае переориентацию заказа в сторону итальянского Триеста, где все тамошние судопредприятия и вышестоящий холдинг давно уже преобразованы в нечто целое, единое, имеющее семь верфей. В общем, и постройка судов, и их ремонт, и разработка новых судовых двигателей.