Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
Буркнув что-то невнятное, Сьюзен рванула наверх. Конечно, в две минуты не уложилась, но через десять они уже шли по дорожке мимо аккуратных соседских домиков. Миссис Кейл сказали, что очень хотят к пирогу горячего шоколада, поэтому пошли в магазин за какао.
Сьюзен, натянув пониже шапку и сунув руки в карманы, шла мрачная и насупившаяся. Себ шагал рядом, пытаясь понять, что делать и, главное, что думать. Он уже замечал, как сильно выросла Сьюзен, но к такому готов не был. Это уже не «папа, купи» от трёхлетки, которая увидела яркую коробку в магазине. Это нечто совсем другое.
—
Сьюзен кинула на него косой взгляд.
— Но моя неправота не извиняет твой тон. Как у отца, у меня есть по отношению к тебе обязанности: обеспечивать одеждой, едой, жильём, следить за поведением и безопасностью, дать тебе образование, — проговорил Себ негромко и очень серьёзно, — всё остальное я делаю, потому что люблю тебя и хочу делать тебя счастливой. Но это… — он сделал паузу, — моё желание. Когда ты обращаешься с просьбами, я стараюсь их выполнять, потому что знаю, что тебя это порадует. Но я не обязан этого делать, понимаешь?
Он остановился и повернулся к Сьюзен. Она смотрела в землю, и Себу было тяжело видеть, как она расстроена. И в то же время он понимал, что должен сказать об этом сейчас.
— Если ты хочешь новый телефон, ты можешь попросить. Объяснить, зачем он тебе нужен, мы обсудим и решим. Требование в том виде, в котором ты его озвучила, недопустимо. Посмотри на меня, пожалуйста.
Сьюзен тихо плакала, и Себ, не выдержав, обнял её. Хотелось забить на все поучения, купить ей три телефона разом, только чтобы унять слёзы, но он понимал, что это глупо и, главное, вредно.
— Пап, — позвала она, отстраняясь и вытирая слёзы шерстяными перчатками, — скажи… На какой войне ты был?
— Зачем тебе?
— Мы говорили про войну вчера на уроке, мисс Эштон рассказывала о солдатах, я сказала, мой папа тоже был на войне. Она спросила, на какой, а я не знала, что ответить.
Что ж, наивно было предполагать, что эта тема никогда не всплывёт.
— Я служил в Афганистане, Ираке, а до этого — в Северной Ирландии. Если тебя спросят, можешь отвечать так.
— У тебя был танк?
Себ фыркнул, вообразив эту картину. Покачал головой:
— Нет. Существуют разные войска, далеко не все — танковые.
Взяв Сьюзен за руку, он повёл её дальше в сторону магазина.
— А что было? — тут же последовал вопрос.
— Что?
— Если не танк… то что? Пап, ну, я завтра расскажу про Афганистан и ту штуку, меня тоже спросят о танке, — добавила она, угадав, что отвечать он не хочет.
— Я был снайпером, малыш, это… такой человек, который стреляет очень метко и на очень большие расстояния. Но я не советую много говорить об этом в школе.
— Почему?
— Дети не должны думать о войне. И вообще, — он улыбнулся, чуть крепче сжимая её маленькую ладонь во влажной перчатке, — у нас тут какао и телефон.
— Ты купишь мне его?
Себ покачал головой:
— Точно не сейчас. Завтра обсудим. И подумай, как сформулировать свою просьбу. Ещё одно требование в том тоне, и не только телефон, но и день рождения
Сьюзен, конечно, заныла, но притворно — на самом деле, она всё отлично поняла. Правда, у Себа на душе не стало легче. После этого разговора про войну он очень ярко увидел картину того, что его ждёт. Когда Сьюзен станет подростком, она станет замечать больше. Вопросы пойдут острее. И произойдёт то же, что с Джоан, только у Сьюзен будет побольше фактов. Она вспомнит в своё время обо всём: о Джиме, например. И пока Себ не знал, как сможет пережить это.
Десятый день рождения Сьюзен они отпраздновали в кафе — Себ, пытаясь игнорировать тупую боль в голове и поменьше зевать, следил за шумными детскими играми.
В итоге они договорились, что новый телефон будет подарком на праздник — и на этом конфликт был исчерпан.
Зато сразу после дня рождения назрел другой. Через год Сьюзен нужно будет переходить в старшую школу, и уже сейчас пора было определяться, в какую именно.
Миссис Кейл была в этом вопросе совершенно непоколебима: только пансион для девочек. Себ тоже имел по этому поводу свою, весьма жёсткую позицию: только смешанная школа, без всякого пансиона.
За последний месяц Себ выдержал уже несколько жарких споров.
У миссис Кейл было два сильных аргумента: первый — это безопасность. Нечего девочке-подростку проводить слишком много времени среди парней, у которых от гормонов срывает крышу. И второй — то, что в своё время и она сама, и Эмили посещали школы-пансионы.
«И выросли здоровыми женщинами с чувством собственного достоинства», — веско проговорила миссис Кейл.
У Себа аргументов было тоже два, но оба — не из тех, которые было легко использовать в разговоре с немолодой женщиной, которую он, к тому же, весьма уважал.
Во-первых, он считал, что как раз закрытый пансион для девочек подарил им с Эмили добрую половину семейных проблем. Во-вторых, как бы сильно он ни хотел защитить Сьюзен от всех проблем в мире, он сомневался, что изоляция — лучший для этого вариант. Да, когда она лет в четырнадцать влюбится в какого-нибудь придурка, ему будет всерьёз хотеться запереть её в высокой башне, а придурку прострелить голову. Но, чёрт возьми, ему придётся засунуть эти желания куда подальше. Ему было важно, чтобы Сьюзен росла свободно, общалась с разными людьми, получала разнообразный опыт, в том числе и любовный.
Был, на самом деле, ещё и третий аргумент, но его Себ даже не упоминал: как бы сильно он ни уважал миссис Кейл и как бы ни был ей признателен за заботу о Сьюзен, решение о школе он примет сам, как минимум потому что оплачивать эту школу именно ему.
Миссис Кейл выбрала пансион «Школа Бененден», расположенный в графстве Кэнт. Предполагалось, что ученицы школы проводят в её стенах всё время, не считая рождественских, пасхальных и летних каникул.
Себ остановился на школе Бэнкрофта в Лондоне. Это было достаточно сильное заведение, но без заоблачных требований к поступающим. Дети получали там отличное образование, но могли спокойно жить дома.