Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
Наступало холодное туманное утро, падал мокрый снег, а кучки зевак и любопытных толпились около Зимнего дворца, разглядывая опрокинутые фонари и разбитые стёкла. Война не кончилась, война только начинается. А в войне рождается мир.... Мой мир.
Железная дорога. Скорый поезд “Донецк-Петербург” Ночь с 30 апреля на 1 мая 2017 г. 01 час 23 минуты.
Поезд тихо следовал своему назначенному пути, колёса тихо стучали о рельсы, усыпляя маленьких человечков, что сейчас едут в скорой, не забытой времени коробочке. Разве что изменился внешнее и внутреннее убранство, стали более вместительное и комфортабельные: хрустящие от хлорки
– Ничего, – сокрушённо ответил Миша.
Вика прекратила игру и отложила гитару в сторону.
– Как ничего? – растеряно спросила она.
– Никаких сведений о ключах и прочих документах, где упоминается хоть какое-то оружие, кроме террора. Один бескровный переворот... Этот Бурмыло совсем заблудился.
– Не может быть, версия нематериального ключа исключена, – возразила Виктория.
– Я и так уже всё перепроверил, ничего, кроме...
– Кроме чего?
– Большевики были... иллюминатами? Но, я думал...
– Правильно, что думал, – Виктория отвернулась к стене. – Говорят, полезно думать. Я считала, что ты догадался уже давно... Больше ничего тебе странным не показалось?
– Вот в 346 сведении 1 части упоминается о подарке Троцкому на день рождения. Конечно, повезло ему с днюхой...
– Каком ещё подарке? – Виктория тут же повернулась обратно, протягивая руку за документами и лихорадочно пролистывая их до нужного параграфа. Найдя его, она, затаив дыхание, прочитала часть, беззвучно шевеля губами. – Вот оно...
– Что?
– Ключ, – прошептала Мише Виктория, взволнованно теребя прядь волос.
– Подарок – ключ? При чём тут оружие?! – разозлился Миша.
– Господи, знать бы ещё как он выглядит... Сведений об этом артефакте почти не осталось, всё было уничтожено в более поздний период, но я краем уха слышала о нём.
– Так выкладывай!
– Миш, поздно уже. Я завтра утром сразу же всё скажу, а пока ты заслужил отдых, – попутно Виктория вынулся из кармана свой календарик и ручкой заштриховала несколько цифер. – Не волнуйся, мне просто нужно собраться с мыслями и обдумать сложившуюся картинку. Моё слово – закон.
И снова тайны, и снова загадки. Чего, казалось бы стоило ожидать? Но версия отдыха Орлову понравилась, он прилёг на подушку, неотрывно глядя в потолок и почему-то, лёжа люди становятся такими спокойными, задумчивыми и немного наивными... Сзади было Москва – впереди бежал Петербург.
====== Период II. Глава 29. Виват, Петроград! ======
Люблю тебя,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
А. С. Пушкин, «Медный всадник»
Санкт-Петербург. Московский вокзал. 1 мая 2017 г. 6 часов 12 минут
В город москвичи прибыли рано утром. Солнце уже взошло на светлом, творожистом небе, поезд причалил к станции, кое-как отвязавшись от настырного Бурмыло, компания последовала по направлению к эскалатору.
Спустившись в метрополитен, Михаилу сразу же бросилась в глаза яркая фреска на фоне серой и мрачной стены: выложенное красной и белой мозаикой суровое мужское лицо, чьи большие, круглые глаза остро смотрели на проходящих мимо людей. Эта фреска заворожила Орлова, и он невольно остановился напротив неё. В это же время Григорий, а следом за ним и Виктория подошли к противоположной стене, где голубоватым сиянием отражалась сенсорная карта, охватывающая трёхмерную панораму города.
– Итак, – торжественно провозгласила Виктория, кончиком пальцев разворачивая и приближая изображение. – Мы находимся здесь, на Маяковской. Сейчас я задам координаты нужного нам здания и мы получим несколько путей…
– Ну и зачем ты мне всё это рассказываешь? – перебил её Муравьёв, откровенно зевая. – Между прочим, я так каждый день на работу езжу. Не располагаем капиталом для приобретения своего автомобиля, пардонте-с.
– Помолчи, ради Бога. Я не могу иначе сосредоточится, когда карта и без того пестрит панорамами.
Виктория быстро набрала в поисковой строке название улицы, а вернее набережной, и ветки нужных станций метро стали высвечиваться красными точками.
– Повезло, «Маяковская» пересекается с нашей первой веткой. Нужно проехать всего лишь две остановки до станции на Финском вокзале, а оттуда до гостиницы рукой продать, только площадь пересечь нужно будет.
– Ты держишь в тайне расположение гостиницы? М, интрига!
– Нет, с чего ты взял? Вот смотри – на набережной Невы, малиновое здание. Адрес: Арсенальная набережная, 7. Практически в центре. Знаю, что транжирить казенный капитал неправильно, но она оказалась единственной приличной гостиницей в центре города, к тому же – самой ближайшей к месту заключения Заика. Товарищ Леттерс!
Михаил мотнул головой. Виктория развернулась к нему и вальяжно, словно в музее, встала рядом с ним.
– Почему же мне так хочется назвать тебя Петерсом? – она задала самой себе риторический вопрос и тут же непонятно улыбнулась.
– Расскажи о сионистах… – не с того ни с сего спросил Михаил, посмотрев на «главную».
– Не сейчас, – шикнула на него Виктория. – Спросил бы что-нибудь другое.
– А о чём писал Маяковский?
– Неужели в школе ты не учил его стихи?
– Неа. Мы проходили Есенина и… этого… Блока, – Миша очень хорошо помнил именно Блока, так как именно его стихотворения он страстно любил коверкать. – «Ночь, улица, фонарь…»
– Не надо! – тут же прервала его Виктория. – Не нужно поэзии. Пока не начался час-пик, давайте поторопимся. Григорий Романович, не окажете ли вы не помощь?