Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
– Не заносите этот инцидент в протокол, пожалуйста, – попросил Ильич, едва сдерживая смех. – Это несерьёзно, Лев Давидович!
– Такое сокращение, – пожал плечами Лев, – не в обиду товарищу Сталину.
– Да, ничего, ничего, – спокойно ответил Коба. – Я тоже люблю посмеяться, особенно, когда из головы собеседника что-то железное торчит.
Комната смолкла. Дабы разрядить обстановку, Ленин быстренько раздал оставшиеся места и свернул совещание, сославшись на то, что от недосыпания и усталости новоиспеченные комиссары начали творить черти что.
– Напоследочек, – Ильич
– Лев Давидович, ознакомьте партию с вашим планом на переворот.
– Итак, – Троцкий склонился над картой, указывая главные места на ней. – Наш главный штаб – Смольный, запасные – в Петропавловской крепости и на «Авроре», она сейчас находится у Николаевского моста около Зимнего. Партия делится на две группы – первая контролирует действия восставших, а именно, основные захваченные пункты – почта, телеграф, вокзал, электростанции, желдороги. Главная цель – перерезать связь и ограничить Керенскому проходы.
По плану, в 10 утра повстанцы должны брать Зимний, после сигнала! Вторая группа – готовится ко Второму Съезду Советов, то есть здесь, отстаивает интересы партии. Также в 10 утра выпускаем воззвание «К гражданам России», что Временное правительство – низложено. В 22:40 открывается Второй Съезд – до этого времени мы должны захватить важные пункты города. Далее – по ходу действий, во всём советоваться с ВРК! Всё понятно, товарищи?
Большевики уверенно кивнули. Начинать операцию «Второй Съезд Советов» им предстояло с утра. Опаснее всего было той группе, которая сегодня ночью отвоёвывали главные городские пункты связи. Лучшее время для нападения – ночь, служащие спросонья просто не понимали, что их захватывают, а юнкера предпочитали отступать и складывать оружия. Почти все бои проходили бескровно, и здания одним за другим переходили из рук Керенского в руки большевиков.
– Всё, товарищи. Тут, пожалуй, и останемся, – провозгласил Ленин. – Отдыхайте.
– Отдыхать? Как можно… в такой момент спать? – устало зевнул Троцкий. – Нужно рассчитать время речей каждого выступающего и вероятность отрицания смещения Временного правительства всех членов партий, составить речь на такой случай… Без импровизаций…
– Он спит, – вынес вердикт Каменев.
– Ненадолго, через 4 часа придётся его будить. Это не сон, да и вам тоже стоило бы, потому что никто не исключал варианта, что мы не доживём до завтрашней ночи, – ответил Ленин.
– А где?
– Да прямо на полу, – Ильич указал на сброшенные пальто. – Вы же пролетариат, а не буржуи, товарищи.
Большевики переглянулись: что-либо возразить означало признаться в буржуйстве, да и сил на перепалки и дебаты не оставалось. А у Кобы и в мыслях не было возражать, в детстве часто ему приходилось ночевать на холодном деревянному полу. Спать ему, в отличие от других не хотелось – слишком ответственным был грядущий день. Только дураку могло быть не понятно, что большинство партий на Втором съезде не поддержат их, а когда они узнают, что власть будет принадлежать самой немногочисленной партии в недалёком прошлом – их реакция будет ещё более опасной. Но это уже проблемы Ленина и Троцкого…
Петроград.
Светало. Всего на несколько минут рассвет сопровождался холодным светом осеннего солнца, но, увы, – тут же скрылось за серыми тучами. Министр Александр Керенский не спал всю ночь: он сидел за столом и неотрывно смотрел на бумаги, лежащие перед ним. Под красными, опухшими от изнеможения глазами образовались тёмные круги, но министр упрямо продолжал следить, словно из этих оповещений и докладов вылетит что-то ужасное и сверхъестественное, буквы и строчки сплетутся воедино и чёрная субстанция поглотит его душу до скончания веков. А ведь он знал, на что способны большевики, но ничего для ликвидации угрозы не предпринял. Но сдаваться – это было не в его стиле.
– Александр Фёдорович, – глухо окрикнул его кто-то. Керенский впал в полудрёму, от этого и все звуки казались ему, словно под водой. Он, не сводя глаз с бумаг, чуть повернул голову.
– Ещё один доклад о положении, генерал? – спросил он вошедшего.
– Матросы заняли Государственный банк, – неутешительно ответил он, кладя ещё одну бумагу перед Керенским. Казалось, что сейчас у него произойдёт нервный срыв, но Александр Фёдорович держал себя в руках.
– Наши отряды юнкеров продолжают отступать?
– Неизвестно, скорее всего, что да. Мы отрезаны от всех событий, более полную картину восстания я дать не могу, – ответил генерал.
– Я ожидал иного от Ленина, я считал, что снова они будут проводить вооружённые демонстрации и митинги, как четыре месяца назад, но я совершил роковую ошибку. Церемонится с нами они не стали. Организатор восстания у них новый, серьёзно подошёл к этому вопросу. Но одного я не могу понять: как наши юнкера, специально обученные сухопутному бою, отступают перед совершенными неумехами, как большевистские рабочие?
Керенский замолчал. В эту же самую минуту неожиданно в кабинете погас свет. Генерала передёрнуло, а вот Керенский, похоже, ждал подобного. В тусклой комнате были видны нездоровые красные от лопнувших капилляров белки глаз министра.
– Что это? – спросил Керенский у генерала.
– Электричество отключили, – шёпотом ответил генерал.
– Сначала телефон, теперь свет! – озлобленно воскликнул Керенский, уже не выдержав тонну нависшего напряжения. –Чтобы там у них не происходило, дела большевиков идут в гору. Эвакуировали экспонаты Эрмитажа, как я велел?
– Это точно.
– Вы приказали развести мосты? Вооружили караулы?
– Так точно, мосты разведены, но ВРК заняли и сводят некоторые из них. Можете сами посмотреть, – и генерал указал на окно. В нём было, несмотря на утренний туман, хорошо видно, как некоторые мосты уже сведены воедино. Керенский посмотрел на единственный светлый уголок, освещаемый серым отблеском неба, и безутешно выдохнул.
– Как бы мы не пытались развести или раздробить их, они соединяются снова вместе, и как один наносят по нам удары. Вот в чём их сила, их не волнуют поражение России в мировой войне. Они не думают о стране, а думают лишь о захвате власти в такое тяжёлое время… И некоторые ещё утверждают, что они не шпионы.