Дважды разыскиваемые
Шрифт:
– Послушайте, куда же вы? Я из милиции!
Шаги замерли. Раздался не то стон, не то тяжкий вздох.
– Входите.
Женщину будто подменили: лицо потускнело, в глазах затаился страх.
Комната, в которой оказался Сорокин, напоминала «жилье» Гирина. В ней стоял такой же внушительный письменный стол. Напротив, у противоположной стены, на тумбочке из карельской березы поблескивал матовым экраном телевизор. Около тумбочки чернели три тяжелых кресла.
– Садитесь, - указала на одно из них женщина.
– Благодарю… Вы жена Виктора Савельевича?
–
– Николай Аркадьевич,- назвался Сорокин.
Князева по натуре была, очевидно, человеком молчаливым. Она не поинтересовалась, зачем пришел человек из милиции. Возможно, страх мешал.
Сорокин понял состояние Князевой и начал издалека.
– Таисия Николаевна, в какое время обычно возвращается с работы ваш муж?
– Когда как, - не сразу ответила Князева.
– Все-таки?
– Иногда задерживается.
– Почему?
– Не допытывалась.
– Он ваш муж!
– Ты, поди, тоже чей-нибудь муж, знаешь, почему ваш брат задерживается…
– К сожалению, я пока этого не знаю, - улыбнулся Сорокин.
– Неужто холост?
– удивилась Князева.
– Холост.
– Женишься - узнаешь.
– Вы давно живете с Виктором Савельевичем?
– Давно.
– Детей имеете?
– Двоих… Старший в этом году десятилетку кончает, младший пойдет в первый класс.
– На лице Князевой появилась еле заметная улыбка. Должно быть, она любила детей.
– Значит, сыновья отцу друзья и помощники?
– Друзья и помощники, - недовольно повторила Князева.
– Раньше, скажу, были, теперь - не знаю. Наверное, нет.
– Пить начал хозяин, что ли?
– Лучше бы он пил, чем в эту историю полез!
– с болью произнесла Князева.
– Видно, Виктор Савельевич чем-то обидел вас?
– Обидел!-повела плечами Таисия Николаевна.- Можно ли назвать обидой то, что он сделал? Я была спокойней, если бы он пил. Нет, не зря говорят: пьяный проспится, дурак никогда!
– Уж больно вы строги к мужу, - подлил масла в огонь Сорокин.
– Не строга… Верно, дурак. Его, как барана, повели на веревочке. Все этот кудлатый! Я сразу догадалась: раз приехал сам, значит добра не жди. Так и вышло. Сколько ему дадут-то теперь?
– Кому?
– Да моему, кому же еще! На того, поди, у вас рука не поднимется.
– «Неужели все-таки… он?
– вздрогнул Сорокин.
– Кудлатый - это почти точный портрет».
– Виктор Савельевич давно знаком с ним?
– Не знаю… Второй раз всего видела, - пояснила Князева.- Должно быть, давно. Разговаривали запросто. Я за калиткой была, слышала. Мой-то сначала не соглашался, так он пригрозил. Вспомнил какую-то аварию, за которую десять лет обещал… Сколько же ему теперь дадут?
– снова поинтересовалась Князева.
– Он ведь сделал это под угрозой?-спросил Сорокин.
– Ну, а то как же!
– Думаю, что оправдают, если расскажет правду.
– Расскажет, куда он денется. Я с него с живого не слезу.
– Значит, оправдают,- твердо сказал
– Спасибо, гражданин следователь, большое вам спасибо, по гроб жизни не забуду вашу доброту…
– Ну что вы, Таисия Николаевна… Скажите лучше, как фамилия кудлатого.
– Ефремов, - выдохнула Князева.
– Ефремов?
Сорокин досадливо поморщился. Он был уверен, что Князева назовет фамилию отца Женьки. В этом случае все было бы логично. Теперь возникал новый вопрос: кто такой Ефремов? Почему именно он встретился с Князевым и посоветовал ему пойти на обман? Какое отношение имел ко всей истории с ограблением водителей? Кем приходились ему Женька, Борис? Ведь именно их назвал Князев.
Нет, это проклятое дело все больше и больше запутывается. Кажется, ему не будет конца…
– Пришел!
– вскочила Князева, услышав звонок в коридоре.
– Я сейчас. Подождите минутку.
От Князева густо пахнуло спиртным. Он нетвердой походкой прошел в комнату, грузно опустился в кресло, уставился бессмысленными глазами в стену. Князева сложила руки на груди, горестно вздохнула, по-видимому, не зная, как реагировать на то, что случилось, проговорила устало:
– Вот, глядите, напился.
– Напился!
– тотчас попытался встать Князев.
– Тебе-то что? Жалко? Жалко, да? Думаешь, я хотел напиться? Это он меня угостил… Ты слышишь? Он! О-он!
– Кто?-поинтересовалась Таисия Николаевна.
– Никто! Ты чего тут?
– Князев наконец увидел Сорокина.
Сорокин сказал:
– Пришел поговорить.
– Поговорить…. П-постой, п-постой… Где я тебя видел? Ты не от него? Нет?
– Нет.
– Что ему надо от меня? Ответь, что ему надо от меня? Я совершил одну глупость. Хватит с меня! Хватит! Он больше мне не указ! Так и передай ему. Сейчас же иди к нему и передай. Подумаешь, цаца! Царь и бог! Я, может быть, тоже царь и бог! Понял? Вот так. Иди к нему и передай.
Было очевидно, что Князев не узнает Сорокина. Таисия Николаевна хотела было сказать ему, с кем он разговаривает, однако Сорокин жестом предостерег ее от этого.
– Я передам, не беспокойся. Только ты скажи сперва: в точности ли ты выполнил его приказ? Не наследил ли?
– Пусть не волнуется, - зло усмехнулся Князев.
– Я все проделал так, что комар носа не подточит. В милиции мне поверили. Теперь, наверное, ищут грабителей… Зачем ему это понадобилось?
– Ты не знаешь?
– Нет.
– Слышал о грабителях таксистов?
– Кто не слышал? Весь город говорит. Ловкие гады? До сих пор не поймали. Дела!.. Постой, постой! Выходит, я направил работников милиции по ложному следу?
– заметно начал трезветь Князев.
– Что же это получается? А, Таисия? Ты слышишь, в какую историю я влип?
– Слышу, - вздохнула Князева.
– Почему же вы пошли на это преступление?
– встал Сорокин.
Князев вздрогнул, услышав в голосе незнакомца повелительные нотки, взглянул испуганно снизу вверх. Вдруг судорога исказила его лицо: он узнал гостя.