Дважды возрожденный

Мурич Виктор Борисович

Пользуясь временным замешательством противника, делаю рывок вперед, метя трезубцем в незащищенную шею. Заточенные по бокам зубья уже почти достигли своей цели, но гном, неожиданно грациозно выгнувшись всем телом, уклоняется, и оружие по пластинам его панциря соскальзывает в сторону. В ту же секунду в его левой свободной руке возникает длинный мясницкий нож и без размаха входит мне под ребра.

Боль!

Какая боль!

Я падаю на колени и инстинктивно пытаюсь закрыть руками рану, из которой на стеклянный пол хлещет кровь. Перед глазами плывет красный туман, сквозь который

я вижу ухмыляющегося гнома. Он наклоняется надо мной.

– Больно?
– с насмешкой интересуется он.
– Ничего. Еще один разок и все.

– Пошел в задницу!
– хриплю я, давясь поднимающейся из разорванного желудка кровью.

Он опрокидывает меня на спину, и последнее, что я вижу, это движущийся к моему горлу окровавленный нож.

"Бонус человека исчерпан, - раздается в голове уже знакомый мне голос. Бой продолжается. Подтвердите свою готовность".

– Готов, - отвечает гном.

Я ощупываю себя руками в поисках раны. Живот цел. На одежде даже нет дырки от ножа.

Живой - наконец-то доходит до меня. Живой и невредимый. Чертов Треугольник выполнил обещание, оживил меня. Но вот бонус мой тю-тю. Остался, как говорится, последний раунд, и желательно его выиграть. Но как?

– Готов, - удрученно отвечаю я, не в силах придумать ответ на свой вопрос.

"Бой начат".

На гноме появляются те же доспехи, но оружие он сменил. Теперь в его длинных руках массивная булава, покрытая шипами. Он с легкостью перебрасывает ее из одной руки в другую и делает взмах над головой. Булава с гулом рассекает воздух, обещая мне на редкость пылкое свидание. Один поцелуй такой железноголовой красавицы - и то, что от меня останется, свободно поместится в моих ботинках.

– Слабак, - презрительно бросает копач в мою сторону.
– Даже драться толком не умеешь. Это мой самый легкий бой.

– А не пошел бы ты...
– Я подробнейше, в тонкостях, описываю, куда ему стоит сходить. Гном презрительно кривится и, пританцовывая, начинает приближаться, выписывая булавой вокруг себя восьмерки.

"Вопрос!
– мысленно говорю я. Появилась маленькая идея. Теперь главное, чтобы она не шла врозь с правилами боя.
– Придуманное оружие обязательно должно появиться в моих руках?"

"Про это в правилах ничего не сказано", - звучит радостный для меня ответ. Все-таки это компьютер с определенной программой. Причем довольно тупой программой, написанной программистом-недоучкой. Или, может, баги забыли поправить...

– Ты труп, - ласково улыбаюсь я приближающемуся гному.
– Ты еще об этом не знаешь, но ты труп.

– Хвастовство не спасет тебя от этого!
– Он лихо выписывает двойную восьмерку булавой. Ничего не скажешь, воин из него что надо.

Я вспоминаю двуручный топор, висящий на стене в моей комнате в Цитадели. Я представляю его в мельчайших подробностях. Длинная отполированная рукоять, широкое двустороннее лезвие из темной вороненой стали. Я почти вижу это оружие. Осталось лишь дать мысленную команду, и оружие появится в моих руках.

Гном уже в пяти шагах от меня. Он не спешит. Он уверен в своей победе. Булава заливисто поет танец смерти,

подчиняясь умелым рукам.

– Хороший ты солдат, копач, - я по-прежнему широко улыбаюсь, - но мозги у тебя дерьмовые.

Оружие уже готово упасть на мою голову и превратить ее в дырявую приплюснутую кастрюлю. Не дожидаясь, пока это произойдет, я даю команду, и топор материализуется. Но не в моих руках, а внутри гнома. Разрывая внутренности и доспехи, из его груди высовывается широкое вороненое лезвие топора. Второе лезвие, раскрошив позвоночник, уже торчит из спины. Я его спину не вижу, но точно знаю, что это так. Длинная отполированная рукоятка, пройдя через желудок, вылезает через пах и почти касается стеклянного пола. Получилось что-то вроде распятия на кресте, только с разницей, что вместо креста - топор, и он не снаружи, а внутри гнома.

Со звоном падает на пол булава. Копач с удивлением ощупывает торчащее из груди лезвие. Под ним быстро растет красная лужа. Он поднимает на меня маленькие глаза, уже покрывающиеся пленкой смерти.

– Как?
– сипит он пузырящимися кровью губами.

Гном пытается шагнуть, но подкосившиеся ноги обрушивают изуродованное тело на пол.

– Думать надо.
– Я без сожаления смотрю на труп у моих ног.
– Хоть иногда... Оч-ч-чень помогает.

"Бой окончен. Человек победил", - ставит меня в известность женский голос.

– Сам знаю, - нетерпеливо отмахиваюсь я.
– Давай выпускай меня из этого аквариума.

Через мгновение я уже щурю глаза от яркого солнца, стоя на темной поверхности Треугольника. У моих ног лежит, свернувшись калачиком, горбатый гном. Толчком ноги переворачиваю тело. Никаких следов насильственной смерти. Как будто не он еще минуту назад был нанизан на топор, как жук на булавку.

Иллюзия - догадываюсь я.

Своего рода психосимулятор боя. Не было никакого оружия, не было никакого боя - одна иллюзия. Все происходило в наших сознаниях под влиянием Треугольника. А гном умер сам от мысли, что его убили. Или, может, Треугольник как-то умерщвляет проигравшего.

Над головой захлопали крылья, и я инстинктивно пригибаюсь. Свита во главе с братцем моей гномихи покидает нас. Одна из гигантских белых мышей летит без седока.

– Варвары, - зло буркнул я.
– Даже тело не забрали.

Я дернулся от прикосновения. Это гномиха взяла меня за руку. Я думал, что она в очередной раз окунется в мои мысли, но ошибся. Она просто крепко пожала мою ладонь своими когтистыми руками.

– Спасибо!
– тихо прошептала она.
– Спасибо. Ты даже не знаешь, что ты сейчас сделал.

– Знаю. Я всего лишь спаситель человечества. Не более.
– Я выставил ногу вперед и принял горделивую позу.
– Но и не менее.
– Высветил я на лице лучезарную улыбку.

– Перестань, - отмахнувшись, жеманно хихикнула гномиха.
– Тебе не идет чванство.

– В отличие от твоего братца...
– поддел я ее.

– О нем можешь забыть. Он вышел из игры, - взглянула она в сторону стаи, уже ставшей набором белых точек на фоне голубого неба.
– Брат не настолько глуп, чтобы идти против решения Треугольника справедливости.