Две недели среди ненормальных
Шрифт:
– Здравствуй, – кивнул головой Миша, беззастенчиво разглядывая девушку.
– Что? – стушевавшись, спросила та.
– Ничего. Я люблю произведения искусства, – промурлыкал тот, подавая обалдевшей Кате руку. – Пойдём!
Сара только головой покачала. Какой дешёвый подкат, надо же... А Шмелефанова уши развесила, разве что только слюни не пускает! Судя по выражению лица, думает, что в рай попала.
Взяв гостью под руку, Раздолбаев принялся рассказывать ей про посёлок и обещать, что будет весело.
Про
Плетущаяся за ними Шмульдина чувствовала себя просто отвратительно. Абсолютно лишней.
“Ну и ладно, – раздражённо думала она про себя. – Пусть этот несчастный бабник, шут гороховый подбивает к ней клинья. Мне же лучше”.
Но почему тогда ей настолько неприятно?..
Сарочка надеялась поскорее отделаться от внезапно ставшего чуть ли не ненавистным Раздолбаева и отправиться домой вместе со Шмелефановой, она уже даже была готова идти к Травкиным и помогать с подготовкой к “культурному мероприятию”, но Катя неожиданно принялась бузить.
– Сара, ну Сара! – заныла она, дёргая мрачную, как конец ноября, подругу за руку. – Пойдём по посёлку погуляем! Миша сказал, что там здорово!
– Конечно, здорово, – мельком взглянув на Сарочку, вновь повернулся к Кате Раздолбаев. – Тебе понравится.
– Ну раз Миша сказал, то конечно, – съязвила Шмульдина. Ей захотелось отправить этих двоих на экскурсию и с желчным “не буду мешать!” удалиться домой, но с гостями, с подругами и с подругами-гостями вот так не поступают.
– Да ладно тебе, Сар! – пихнула в плечо заскрежетавшую зубами Шмульдину Катя. И зайчиком поскакала за Мишей.
Шмульдина потащилась за ними, и с каждым шагом её настроение ухудшалось и ухудшалось, постепенно приближаясь к минус бесконечности.
Это была самая ужасная прогулка в её жизни. Шмелефанова ни на секунду не отходила от Раздолбаева, который рассказывал ей, кто и в каком доме живёт, вспоминал какие-то забавные истории, а потом даже довёл своих спутниц до дороги Барона. Правда, на саму дорогу их вывести не рискнул.
– О Боже, и вы туда ходили? – округлив глаза, повернулась к Сарочке Катя. – Вы что, долбанутые?
– Ходили, ходили, – подтвердила та, представляя себе, как хранитель дороги разрывает Раздолбаева на части.
– Расскажи! – блестя глазами, взвизгнула Шмелефанова.
– Здесь есть гораздо лучший рассказчик, – сухо ответила та.
– Да брось, – обезоруживающе улыбнулся Миша, который выглядел донельзя довольным. – У тебя получится лучше.
Сара сначала хотела прямо сказать ему, куда ему следует пойти, но потом спохватилась, что нужно держать лицо. И принялась рассказывать.
Поскольку настроение было соответствующим, история получилась в духе Эдгара По. Впечатлительная Шмелефанова, попискивая, ускорила шаг, стремясь поскорее оказаться подальше от ужасного места.
А дальше было только хуже. Раздолбаев напросился на обед к Шмульдиным,
Что умиляло Марию, восхищало Катю и до дрожи бесило Сарочку.
После обеда чудо-мальчик Михаил выразил желание задержаться в доме Шмульдиных, и Мария чуть ли в ладоши не захлопала. Сара сама не понимала, как пережила эти несколько часов. Раздолбаев, сидя на кухне, о чём-то ворковал с Сариной родительницей.
По крайней мере отцепился от Кати. (Хотя почему этот факт должен хоть что-то менять? Какая разница, с кем он разговаривает?!)
А Катя вела себя самым отвратительным образом. Абсолютно ничего не замечая, она то принималась вздыхать о том, какой Миша хоро-оший, то выхватывала у протестующей Шмульдиной телефон и начинала листать фотографии – самое сокровенное место Сариного мобильника, к которому не подпускался никто, даже Шмеленкова и та имела крайне ограниченный доступ. Затем Шмелефанова пыталась лезть в шкаф, так и норовила примерить Сарину одежду, уговаривала подругу поменяться футболками...
Сарочка, которая пребывала в таком отвратительном настроении, что дементор пожалел бы её и поделился едой, уговаривала себя, что гостей не убивают. А все её мысли против воли были заняты рыжеволосым шутом. Как ни смешно было об этом думать, но Шмульдина не знала, что она чувствует.
Она вспоминала, как весело ей было, когда они вдвоём шли до станции. И то корила себя за то, что веселилась, то ни с того ни с сего начинала радоваться, что это было. Она вспоминала все те разы, когда он приходил в гости, думала об их ночных посиделках на кухне, о погоне за ублюдком Семёном, о том, как Миша влез к ней в окно...
Всё это на самом деле было здорово. И Сара была... счастлива? Счастлива, когда он обращал внимание только на неё.
“В любом случае, ты уже потеряла это. Никогда больше не будет так хорошо, момент упущен!” – вдруг трагически объявило подсознание почему-то голосом Шани. Саре стало страшно. Что это за помешательство такое?
Чтобы она, Сарочка Шмульдина, сошла с ума из-за парня? Хренушки. И хватит уже думать о парнях. О парне...
– Саааара! – раздражающе протянула гласную Катя. – Ты что, в транс впала?
– Что? – мрачно спросила Сара, посмотрев на Шмелефанову так, что та напряглась.
– Может, пора на пьянку идти? Твоя мама наотрез отказалась, а мы пойдём. Миша сказал, что пора, – нерешительно прибавила Катя.
От этого дополнения Сару передёрнуло. Она уже начинала саму себя бояться. Как-то слишком уж остро она на всё реагирует с тех пор, как приехала Шмелефанова.
Теперь Катя чего доброго подумает, что Сара ей не рада. Но, увы, осознание всей странности и неадекватности своего поведения отнюдь не улучшало настроения. Скорее наоборот.