Две недели среди ненормальных
Шрифт:
Нравится ли ей Ваня? Ещё как... Но не говорить же ему об этом?! Или пора бы уже прекратить строить из себя каких-то там врагов и нормально поговорить? Хотя с сегодняшнего дня с “построением врагов” явно покончено раз и навсегда.
Шаня вспомнила, как рыдала, прижимаясь к Ване и промочив ему футболку слезами и речной водой, как он, сам дрожа и запинаясь, пытался её успокоить, как тащил домой, крепко держа, чтобы она не упала по дороге... Она невольно улыбнулась. Нет, надо бы всё-таки нормально поговорить с Травкиным. Как там Сара его назвала? Недопринц?
Шаня попыталась вспомнить, что было дальше. Удивительно, но она помнила всё прекрасно, хоть и была не в себе. Сара с Мишей побежали искать обидчика, а Роза вообще помчалась на Дашу с топором, когда та что-то там такое вякнула. Вот что значит настоящие друзья! Всем бы таких друзей!
Снова улыбнувшись, Шаня забралась под одеяло с головой и постаралась уснуть. Увы, ничего не получалось. То она просыпалась от холода, то в темноте комнаты ей начинал мерещиться Семён, а шея вдруг начинала болеть ровно там, где он её сжимал. В довершение всего откуда-то вернулась головная боль. Шмеленкова промучилась до четырёх утра. Как только за окном послышалось предрассветное щебетание птичек, она всё-таки задремала...
В десять часов примчалась бледно-зелёная Ольга Травкина. Она ровно полчаса извинялась перед Марией Шмульдиной, а потом забрала своих подопечных домой. Миша Раздолбаев долго прощался с хозяйкой дома и Сарочкой, которая всячески пыталась от него отделаться, а потом тоже покинул дом Шмульдиных.
Сара ожидала от мамы вспышки гнева или долгих нотаций, но та начала говорить совершенно не о том. Сказав пару слов о вреде алкоголизма и о бедной Шане, которой чуть не сломали жизнь, она вдруг завела речь о парнях, периодически хитро косясь на дверь. Сарочка, сразу же разгадав намёк, подумала, что лучше бы мама начала ругаться... Говорить о Мише ей не хотелось совершенно. А у всех почему-то возникла острая необходимость говорить с ней именно об этом.
В глубине души Сара ждала случая вновь встретиться с жутко обаятельным “рыжеволосым шутом”. Более того, она уже начинала скучать, если они долго не виделись. И какая-то её часть даже обрадовалась, когда он пару дней назад чудесным образом появился у неё в комнате, нагло развалившись на кровати. Эта же самая часть вопила от восторга, когда он не ушёл вечером, а остался на ночь.
Однако гордая Сара, убежденная, что парни – зло, всячески затыкала эту часть себя. Но надолго ли?..
По дороге домой Травкины и Шмеленкова встретили вцепившуюся в забор бабу Лоло. Она затуманенным взором уставилась на них и вдруг не своим голосом заорала:
– Раскольников!!! Они оживили его!
– Чё? – переспросила Роза, покосившись на свой топор.
– Стол Гитлер лимузин чёрная суббота, оааай! – прокричала выжившая из ума старуха и, пошатываясь, побежала по дороге змейкой.
– Кто такой Раскольников? – с недоумением почёсывая затылок, спросила Роза.
– Достоевского проходить будешь – узнаешь, – ответила Ольга, с тревогой посматривая на Шмеленкову. – Шанечка, ну ты как? Всё нормально? Мы тебя больше никому
– Не скажу, – фыркнув, пообещала Шаня. – Я ей и так ничего никогда не рассказываю.
– А вот это зря, – вздохнув, покачала головой Ольга.
– Она особо и не спрашивает, – пожала плечами Шмеленкова.
– Расскажи ей про меня! – оживилась Роза, потрясая топором. – Скажи, что у тебя есть подруга-киллер!
– Чтобы Шанечку к нам больше никогда не привезли? – поинтересовалась Ольга.
Роза захихикала. Её мама почему-то с удивлением посмотрела на Ваню, потом на Шаню, потом снова на Ваню, а потом вдруг чему-то улыбнулась.
– Там бабушка блины печёт, идёмте скорее! – помолчав, сказала она.
– ЖРАТЬ! – дико взревела Роза и бросилась бежать со всех ног, задирая колени чуть ли не выше головы.
– Бабушка в состоянии что-то печь? – приподнял брови Иван.
– Язва ты! – возмутилась Ольга. – Она не так много вчера выпила! А вот отец твой... Заперся в спальне и никого не пускает. Мне в прихожей ночевать пришлось, в кресле!
– А с Долдоновыми вы конкретно разругались? – влезла в разговор Шаня.
– Фу, фу, не вспоминай их! – замахала руками Травкина. – Верочку жалко, правда... Верочка хорошая! А все остальные... Фу, фу! Больше их не позовём!
Ольга не обманула. Бабушка напекла целую тарелку ароматных горячих блинов, расставив на столе сметану, мёд, красную икру и сгущёнку. Таинственно исчезнувший и вновь объявившийся Илья давно уже с удовольствием завтракал.
– Лошина, нам оставь! – завопила Роза, отбирая у него блин.
– Здесь на всех хватит! – гаркнула бабушка, стукнув внучку по голове.
– В честь чего такое застолье? – спросил Ваня.
– В честь спасения Шани! – заявила вдруг Таисия. – Слышите, я выучила, как её зовут!
– Спасибо! – усмехнулась Шаня.
На некоторое время дом погрузился в тишину, потому что все уплетали блины. А после обильного и вкусного завтрака Роза вдруг решила, что Шане нужна срочная психологическая помощь. Она утащила подругу к себе в комнату, усадила на кровать и устроилась рядом.
– А теперь, пациент, расскажите мне, почему вы считаете Семёна мудаком! – важно сказала она, поправляя несуществующие очки...
Дверь открылась, и на пороге появился Ваня с плиткой шоколада в руках. Роза аж подпрыгнула от нетерпения.
– Сначала Шане! – остановил её Ваня, отламывая кусочек и подавая Шмеленковой.
– Ты тоже садись с нами, лошок! – скомандовала Роза. – Ты спас клёвую цыпочку, поэтому тебе присуждается звание крутого! Значит, ты можешь есть наш шоколад и находиться на царской кровати!
– Ну спасибо, – фыркнул Ваня, садясь рядом с Шаней.
– Эй, бакланы! – вдруг заорала Роза, запихивая в рот половину плитки и подскакивая на месте. – Побежали!
– Тебе что, шило мешает? – скептически поинтересовался Ваня.