Две половинки райского яблока

Бачинская Инна Юрьевна

– Положил на тебя глаз?

– Точно, – соврала я. – И свидание назначил.

– Правда? – обрадовалась Татьяна, даже рот раскрыла. – Когда?

– Через два дня. Сказал, как только они придут к консенсусу, он сразу позвонит и сообщит.

– Я думала, правда, – Татьяна разочарована. – А о чем спрашивали?

– Флеминг спросил, почему человек верит, что в небе сколько-то там миллионов звезд, и не верит, что… свежеокрашено, – сказала я неуверенно.

– Серьезно? – удивилась Татьяна. – Как это? При чем здесь звезды?

Я пожала плечами.

– Это такой английский юмор? – догадалась Татьяна. – Или эти… деловые игры? Мы ставили одну американскую пьесу – там все задавали друг другу идиотские вопросы…

А что еще?

– Насчет семейного положения и командировок.

– Замужества? – встрепенулась Татьяна. – Зачем им?

Я снова пожала плечами:

– Для справки, наверное. Там был еще один персонаж, четвертый…

– Кто?

– Зовут Гайко. Не то болгарин, не то серб. Флеминг сказал, что никогда не мог произнести правильно его фамилию, так как в ней одни согласные. Просто красавчик, под два метра ростом. Шофер и телохранитель Его Превосходительства.

– Класс! – восхитилась Татьяна. – Все-таки права была цыганка из парка. А ты не верила. А что они тут у нас делают?

А действительно – что они тут у нас делают?

– Не знаю, – ответила я, поколебавшись. – Путешествуют, кажется. Много слышали о нашей стране и приехали посмотреть… Демократия, свобода печати и передвижений и все такое… Ты знаешь, мне и в голову не пришло спросить, так волновалась.

– А как ты сама чувствуешь – прошла или нет?

Я пожала плечами – рано говорить! Но, если честно… у меня было чувство, что прошла. Не знаю, почему. Я даже испытывала чувство легкой эйфории. Все складывается так замечательно! Может быть, потому, что мне, униженной и брошенной, это место нужно было, как воздух, чтобы хоть чуточку отыграться. По дороге к Танечке я представляла себе, как приду в Союз – сначала напишу заявление об уходе, а потом забегу к бывшим коллегам. Попрощаться. Скажу, гуд бай, девочки, не поминайте лихом! Нашла работу по специальности… нет-нет, не бухгалтерское дело, а совсем наоборот. Буду переводчицей у Его Превосходительства господина Джузеппе Романо, пятого князя Ломбардийского, четвертого принца Умбрийского, а также Великого магистра тайного Ордена Розенкрейцеров и… и… Ладно, им и этого хватит – вон, челюсти поотвесили! Так что, оставайтесь, скажу, с миром, и большой привет Нашему Жоре! Каждому свое. Мне – господин Романо, а Жоре – блондинка в «Ягуаре». Домой, скорее всего, не вернусь. Тем более, в Союз. Отсюда мы прямиком в Париж, а потом в Нью-Йорк и Токио! Чао, бамбины, одним словом.

– Наталья, что с тобой? – привел меня в чувство Татьянин голос. – Спишь?

– Не сплю, – спустилась я на землю. – А если я пройду, что мне надеть в первый день?

– Можно скромный темный костюм и шелковую белую блузку, – ответила серьезно Татьяна. – Или кремовую. Брошку на лацкан и нитку жемчуга на шею. Униформа деловой женщины. Вообще-то, надо пересмотреть твои шмотки… Завтра и займемся. Или даже сегодня вечером. На работу пойдешь?

Мы рассмеялись.

– Надевай пальто, – вдруг зашипела Татьяна. – Быстрее!

– Пальто? С чего это вдруг? – удивилась я.

– Да быстрей же! Прима катится… на файф-о-клок чай, чисто тебе Джулия Ламберт! [1] Слышишь, в коридоре?

В коридоре действительно слышались шарканье ног, трубные, усиленные эхом и театральными сквозняками, голоса и смех.

– Ну и что? – я все еще не понимала.

– Костюмчик на тебе чей? Забыла? Давай! – Она сорвала со стула мое пальто. – В темпе! Упаси бог, увидит – визгу не оберешься!

По дороге домой мое радужное настроение испарилось без следа. Я вспоминала сцену интервью и приходила к неутешительному выводу, что все было не так. Я не так сидела, не так отвечала на вопросы, не так смотрела. Зачем было улыбаться? Не в гости пришла. Они теперь думают, что я легкомысленная особа, рот до ушей,

и, разумеется, для такой ответственной работы не подхожу. И угораздило же меня ляпнуть про полторы тысячи! Может, позвонить и сказать, что я согласна на меньшее? Что я передумала?

1

Джулия Ламберт – актриса, героиня романа Сомерсета Моэма «Театр».

На подходе к дому я догрызла себя до такого состояния, что едва не плакала.

Неподалеку от дома на меня налетел, чуть не сбив с ног, Володя Маркелов, мой крестный отец.

– Как дела? – бросил он на ходу, но, всмотревшись в мою несчастную физиономию, остановился. – Что случилось? Кто-нибудь умер?

– Я, – ответила я. – Приходите на похороны. Можно без венка и без пирожных.

– Не понял, – он всматривался в мое лицо, видимо, решил, что я сошла с ума. – Как интервью?

– Никак, – ответила я, сдерживая слезы.

– Наташечка, что случилось? – испугался он.

– Я, наверное, не прошла…

– Не верю, – сказал Володя твердо. – Прошли. Если вы не прошли, то кто тогда прошел? Спорим?

– На что?

Он задумался. Скользнул по мне оценивающим взглядом – о, мужчины! Наконец произнес:

– Ну… допустим, вы меня приглашаете в бар. Или в ночной клуб.

– Я не знаю ни одного бара, тем более – ни одного ночного клуба.

– Я знаю! Идет?

– Идет, – ответила я.

Володя сжал мое плечо на прощание и помчался дальше.

Вопли Анчутки были слышны уже на лестничной площадке. Проголодался, бедняга.

– Не ори, – сказала я, открывая дверь, – и так тошно. Дай раздеться. Кажется, мы пролетели мимо господина Романо, не с нашим счастьем. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, как говорят англичане. Флеминг тоже англичанин… Все они иностранцы – французы, испанцы, англичане и болгары. Или хорваты. А Его Превосходительство – итальянец. Великий магистр Ордена рыцарей… Спетая международная компания, живут в свое удовольствие, разъезжают по миру… неизвестно, зачем. Да не ори ты так, слова не даешь сказать, вот тебе твое молоко!

Анчутка даже не лакал, а жадно хлебал из блюдечка, издавая громкие хлюпающие звуки. Удивительно шумное создание при таких скромных физических данных. Если не видеть, кто тут распивает молоко, то можно подумать, что громадный дог или какой-нибудь ротвейлер.

Я сняла с себя драгоценный костюм, разложила в спальне на кровати. Постояла, посмотрела в последний раз. Закончен бал. Золушка убежала, потеряв туфельку, красивое платье превратилось в лохмотья, а карета – в тыкву. И кони-мыши разбежались. А принц… Тут мне пришло в голову, а кто тут, собственно, принц? До сих пор принцем был Жора. Но в данной ситуации его тут и близко не стояло. Значит, Флеминг? Обаятельный, ироничный, доброжелательный англичанин Флеминг, который… Я почувствовала, как начинает гореть лицо. Черта с два поймешь, что у него на уме. Он сказал, через два дня. Конечно, с его манерами он не мог отказать сразу… А эта женщина, она улыбнулась мне… как ее? Необычное имя… Аррьета! И кришнаит с хвостиком и кислой физиономией…

Желание быть с ними, быть одной из них, одной из дружной команды господина Джузеппе Романо, запросто кочующей по миру, вдруг охватило меня со страшной силой. Тем сильнее была горечь от мысли, что они меня не захотят. Напрасно мы с Володей сочинили такое резюме, я сразу поняла, что это не про меня. Я всего-навсего школьная учителка, плюс старший, с позволения сказать, экономист, ныне безработная. И нет во мне ни лоска, ни блеска, ни уверенности в себе, несмотря на все тренировки с опытной Танечкой и прекрасный итальянский костюм. Такие качества за один день не прорежутся. В платиновой блондинке из «Ягуара» все это есть, недаром Жора с ней, а не со мной…