Две стороны одной монеты
Шрифт:
— Да нет, ничего. Просто… Думал успеть до завтра закончить, но, видимо, и правда подождет. Прости, что разбудил.
— Погоди, а что за опыт-то?
— Я потом расскажу, как закончу, если получится.
На той стороне провода слышится сопение. Хэнк явно не рад, что его разбудили, а теперь еще и скрывают причину. Но он не привык сильно настаивать.
— Ладно, до завтра.
Эрик крутится всю ночь и засыпает лишь под утро тягостным беспокойным сном. Он прокручивает в голове снова и снова все воспоминания о контакте с телепатом, Шоу и его приспешниками,
Утренние лекции проходят в нервном ожидании. Эрик пьет кофе чашку за чашкой, жует что-то на завтрак, он рассеян на лабораторной работе и ведет занятие из рук вон плохо, так что студенты косятся на него с недоверием, а кто-то наглый спит на задней парте. Эрику плевать. Он сбегает после звонка чуть ли не быстрее учеников, толпящихся у двери.
Хэнк сует ему в руки три ампулы и шприцы и поджимает губы. Он явно не рад, что его используют втемную.
— Надеюсь, ты не себе собрался это колоть, Эрик?
Эрик улыбается во весь свой оскал и качает головой, отчего Хэнк только убеждается, что именно так Леншерр и поступит.
— Проклятье, это вообще-то не игрушки, ясно? Если с тобой что случится, мне потом что делать?
— Все будет в порядке, Хэнк.
— Позвоню вечером.
Эрик не любит уколы, таблетки, больницы. В детстве находился, на всю жизнь хватило. Да и кто их любит, если честно? Но сейчас он смотрит на шприц с адреналином, будто наркоман на долгожданную дозу. Вдохнув поглубже, вгоняет иглу в бедренную мышцу и нажимает на поршень. Пара секунд, и по телу словно несется внутренний ураган: сердце, которое и так колотилось где-то в горле, начинает биться еще быстрее; свет режет глаза (зрачки расширились до предела); дыхание участилось; руки и ноги задрожали, захотелось вскочить и побегать кругами, лишь бы только не оставаться на месте. Усилием воли Эрик заставляет себя не двигаться, надеясь, что это поможет выплеснуться другой его силе.
— Ну же! Ну же… Ну, давай…
Он вспоминает, как тоже самое мысленно твердил себе тогда, стоя перед врачебной комиссией. И как не слушались его болевшие кисти.
Пальцы начинает знакомо покалывать, во рту пересыхает, его трясет как в лихорадке, пространство перед глазами едет, искривляясь, и он заставляет себя как можно громче думать: «ТЕЛЕПАТ, ШОУ, МУТАНТЫ, ОТЗОВИСЬ, ЭТО ЭРИК ЛЕНШЕРР, ТЕЛЕПАТ, СЛЫШИШЬ МЕНЯ?»
В другое время Эрик бы снова ощутил себя придурком, не хватает только шапочки из фольги или чего-то подобного. Но не сейчас, когда руки заломило от боли, а в тело снова влилась чужая слабость, совершенно сбивая с толку мозг, подающий телу противоположные сигналы.
«Эрик?»
Голос в его голове слабый, еле слышный, но Эрик рассмеялся бы, если б мог, от облегчения. У него получилось!
«Это я! Я пытался связаться с тобой! Где ты находишься?»
«Связаться… Нет…»
Телепат что-то бормочет, невнятно, и Эрик вдруг ощущает, что действие адреналина начинает заканчиваться.
«Скажи свое имя и где тебя держат. Я хочу помочь! У меня мало времени!»
«Нельзя…
«Нет! Нет! Не пропадай!»
Поздно. Действие адреналина проходит слишком быстро, чужая слабость из тела пропадает, оставляя лишь собственную нервную дрожь.
Он весь взмокший, будто пробежал километр за пару минут, сердце стучит, как шальное. Эрик хватает второй шприц, набирая половину дозы, и вгоняет иглу в бедро, стараясь не думать о последствиях. Он был так близок! Чертов телепат!
Пульс зашкаливает под сотню с лишним, дыхание сбивается на рваное, за грудиной начинает тянуть болью, желудок скручивает спазмом. Проклятье! Нет! Голова гудит, словно по ней ударили молотом, из поля зрения картинка начинает выпадать пятнами. Пальцы сжимаются против воли Эрика в судороге.
Чужой разум не ощущается, руки ломит от невыносимой тяжести.
— Черт…
Он тянется к телефону, успевая нажать на кнопку последнего вызова: на ней некому находиться, кроме Хэнка.
Пелена перед глазами идет волнами. Эрик падает на диван, зачем-то сползает на пол, сам не зная, что делает. Предметы начинают оплывать, словно свечки. Статуэтка, стоящая на столе, оплавляется, чайная ложка, забытая на кофейном столике, сгибается в дугу, железная вешалка у входной двери будто теряет свой стержень, погнувшись волной, в диване звенят пружины. В голове Эрика бьется одна единственная мысль, пытаясь проломить черепную коробку адской болью из-за спазма сосудов: я мутант, я мутант, я мутант…
Последнее, что он успевает услышать, проваливаясь во тьму, испуганный отчаянный шепот в своей голове:
«Нет… нет… я же просил… не надо… — шепот сменяется четким и безвольным: — Эрик Леншерр, металлокинез, Нью-Йорк, Бронкс, Моррис-авеню, 1008, квартира 21».
Комментарий к Глава 1
*Манифестация - развитие выраженных клинических проявлений болезни после ее бессимптомного или стертого течения.
**Параноидная шизофрения - один из типов шизофрении, характеризующийся преимущественно галлюцинациями и/или бредом.
***Бред воздействия - человек считает, что на его мысли, чувства, поступки имеется постороннее влияние (гипноза, «космического излучение» и пр.)
========== Глава 2 ==========
Тик-так… Тик-так…
— Это всего лишь дурные сны… Спи, дорогой, — голос матери прохладно-спокойный, как и всегда, когда Эрику снятся кошмары. И он старается не открывать глаза, сосредоточиться только на смысле ее слов, поверить в них.
Потому что он знает: на ее лице застыло выражение страха, граничащего с ужасом. Глаза, губы и складки на лбу выдают ее настоящие эмоции:
«Мой ребенок ненормальный… С ним что-то не так… Никто не должен знать… Что же мне делать?.. Как долго это будет продолжаться?»
Он не открывает глаза, но все равно знает, о чем она думает. Ему не нужно смотреть, чтобы видеть чужой разум… Ему не…
Это не мой сон.
Мысль словно выстрел в темной тишине.
Тик-так… Тик-так…
Какой-то шум, будто официант катит тележку с подносами, шелест бумаги, оконная рама скрипит, плачет ребенок. Может, это он плачет? Но он уже не ребенок. Больше нет.