Две стороны одной монеты
Шрифт:
Тик-так… Тик…
Не часы.
Эрик открывает глаза и тут же жмурится от яркого больничного света. Потолочная лампа слепит, вынуждая Эрика повернуться на бок. Рядом пищит аппарат, измеряющий его пульс и давление. В палате остро пахнет каким-то лекарством и спиртом, на соседних койках лежат другие пациенты, по грудь закутанные в одеяла, облепленные датчиками, проводами…
— Сэр, вы меня слышите? — к нему наклоняется женщина в халате, удерживая за плечо и не давая упасть с кровати. — Вы помните, что случилось?
Он
Эрик что-то невнятно бурчит под нос в надежде, что врач придет ему на помощь и сама расскажет, что произошло после его забвения.
— Ваш друг вызвал скорую, мы нашли вас в коридоре у квартиры.
Писк, идущий из аппарата, зашкаливает, и Эрику кажется, что он ввинчивается прямо в мозг. Но это все неважно.
«Нашли в коридоре, у квартиры…»
Хэнк видел, во что превратилась его комната, и вытащил его наружу, а после — вызвал скорую? Он раскрыт, но все еще жив.
— Принесите, пожалуйста, воды. Ужасно хочу пить…
— Вы чуть не заработали себе инфаркт, мистер Леншерр. Вашей матери уже сообщили, что вы здесь, она скоро прибудет, — к сожалению Эрика, графин с водой стоит в палате, и врач не уходит, не оставляя шанса на побег.
Аппарат продолжает захлебываться писком, и Эрик хочет заткнуть его. Кончики пальцев тяжелеют, и он сжимает ими матрас и простынь, чтобы не выдать себя. Не сейчас… Не здесь…
— Она приедет сюда? Зачем?
— Она ваш единственный близкий родственник. Вам показан постельный режим и наблюдение в течение нескольких дней в стационаре, мистер Леншерр, — женщина чуть поджимает губы, и Эрик понимает, что она смотрит на него с долей неодобрения.
Будто знает правду о нем! Знает, что он мутант! Эти мысли проносятся молниями в его гудящей голове и оседают болью в кистях рук.
Она замешана. Одна из них. Нельзя, чтобы мать приезжала сюда. Надо выбираться. Надо…
— Учитывая, что вы длительное время наблюдались у психиатра в юности, мы пригласим специалиста для диагностики вашего нынешнего состояния.
Эрик так и остается в дурацкой полусидячей позе, сжимая простыни. Врач думает, что он всего лишь псих, у которого произошло обострение.
Он выдыхает и буквально валится на подушку.
— Да, пожалуйста. Я не против.
Она уходит, оставляя за собой шлейф недовольства, но Эрику плевать. Он дожидается, пока медсестра покинет свой пост, и уходит из палаты так быстро и бесшумно, как только может. Аппарат остается отсчитывать пульс несуществующего пациента.
Он крадет одежду какого-то бедолаги. Штаны ему коротки и слегка великоваты в талии, но сейчас не время думать о внешнем виде. Серая футболка, неприметная ветровка, замызганные кроссовки — лучший камуфляж,
Какой у него план? Телепат его выдал. Эрик точно знает — он не хотел. Почему сейчас? Почему не раньше? Ведь это не первый их ментальный контакт? Все как-то связано с его мутацией…
Металлокинез.
Эрик смотрит на свою чуть дрожащую руку. Сейчас он не чувствует в себе ни огромных возможностей, ни боли в кистях, сопровождающей выброс силы.
Он выходит через заднюю дверь. Здесь притулилась пара скорых, у одной стоят медики в синих костюмах, и Эрик делает вид, будто просто решил прогуляться до приемного покоя и обратно. И он вовсе не скрывающийся мутант-шизофреник или вроде того.
Задний двор выходит в сторону парка, того самого, где шесть лет назад на глазах Эрика убили девушку-невидимку. Страх накатывает волной, вслед за ним приходит упрямство. Кто бы ни были эти сволочи, Эрик будет тем, кто даст им отпор. Плевать, что у него ничего нет! Он взроет носом землю, но найдет этого проклятого Шоу, освободит телепата, и весь мир узнает о мутантах.
— Все еще тормозишь, да?
Женский голос сзади заставляет Эрика повернуться. На него смотрит блондинка: милое личико, синий костюм парамедика, шприц в руке…
— Что?..
Эрик успевает лишь поднять вверх руку, но игла входит в плечо и в мышцу впрыскивается лекарство.
— Поговорим, когда проспишься, дружочек.
Мир едет, кисти начинают ныть, но ощущение металла тут же пропадает. Под мышки его подхватывают чьи-то сильные руки и волокут в машину скорой. Металлическая коробка. Он мог бы…
Хлопает одна дверь, потом другая.
— Поехали.
Второе пробуждение не лучше первого. Голова словно набита ватой, во рту пересохло, и язык превратился в неповоротливую деревяшку, а тело затекло от неудобной позы.
О, прекрасно, он привязан к стулу.
Лампа не слепит глаза, как в больнице. Наоборот, здесь почти темно. Через окно под потолком пробивается закатный свет. Нет, не окно. Просто дыра — ни решетки, ни стекла. Пластиковый стул. Веревка на руках. Дверной проем зашторен.
Прекрасно. Эта комната словно создана для того, чтобы держать в плену металлокинетика.
Холодком по спине проходит понимание — так оно и есть. Это помещение специально для таких, как он. Чтобы точно без шанса на побег. Он попался, как дурак.
Эрик дергается в путах, но он крепко привязан по рукам и ногам. Он не имеет никакого желания умирать или становиться подопытной крысой в руках этих ублюдков, нет! Страх и злость заставляют кровь кипеть от адреналина, кисти болят, и Эрик буквально чувствует, как магнитное поле вокруг него идет рябью.