Дверь в полнолуние
Шрифт:
Арни занялся баром, и Генрих наблюдал, как ловко он управляется с бутылками.
Молчать дольше было невозможно, и он с трудом сказал:
– Врач уверен, что кто-то сделал Максу инъекцию инсулина.
Дорис нахмурилась:
– Ты имеешь в виду.
Генрих кивнул.
– Конечно, это сделал кто-то из нас. В доме посторонних не было.
Арни прекратил возиться с бутылками, повернулся лицом:
– Может быть, это просто сердечный приступ? Честно сказать, мне сегодня не понравился дядя. Он выглядел просто препаршиво. Откуда такая уверенность,
– Мы с Мари нашли шприц, - с неохотой признался Генрих.
– Он лежал рядом с телом Макса.
– Значит, теперь этим делом точно займется полиция, - медленно протянула Дорис.
– И, конечно, начнут перетряхивать наше грязное белье.
Все молчали, и она с неожиданно с испугом глянула на всех, шагнула назад, споткнулась и упала в кресло.
– Я знаю, теперь вы будете думать на меня! Я ведь имела глупость высказать открыто свое мнение о разделе акций. Я. Я ничего не делала!
Отец налил в стакан воды и подал ей:
– Дорис, успокойся, никто не думает, что ты могла.С чего это тебе пришло в голову?
Попытавшись выпить воды, Дорис поперхнулась, и вода разлилась ей на грудь. Она со злобой отстранила руку отца, и Марьяна увидела, что девушка действительно сильно нервничает. И решила, что Дорис боится того, что она, Марьяна, проговорится о том, что застала ее в комнате Арнольда.
Генрих рассудительно спросил:
– И действительно, с чего ты взяла, что обвинят тебя? Давайте вспомним, где и кто находился сегодня ночью. Думаю, нас должен интересовать промежуток с двух до трех часов. Я весь вечер проговорил с Максом, и около двух мы с ним расстались на лестничной площадке - я пошел наверх, а Макс - к себе. В комнате было душно, я вышел на балкон и выкурил сигарету, потом принял душ и улегся. Уснуть я так и не успел - примерно в три часа ночи услышал в коридоре непонятный шум, и кто-то стукнул в мою дверь. Я поднялся и выглянул - как раз к тому времени Мари вылетела в коридор из комнаты Арни, и побежала к лестнице. Я окликнул ее, но она меня, кажется, даже не услышала. Одевшись, я через две-три минуты спустился вниз, и застал ее в комнате Макса. Вот и все, что я могу рассказать.
Карл Шлегель нервно потер ладони и развел руками:
– Мне и вовсе нечего рассказывать.Макс передал мне документы, я поднялся к себе и просмотрел их перед сном. Потом выключил свет и уснул. Сплю я крепко, и шума не слышал. Разбудил меня стук в дверь - Арнольд поднял меня, от него я узнал о несчастье.
– Ну да, Мари ворвалась ко мне в комнату, когда я спал. Дверь на ночь обычно не запираю, поэтому она смогла войти. Она так несвязно изъяснялась, и я, в общем-то, ничего не понял, кроме того, что с дядей случилось несчастье. Я бегом спустился за вами, понял, что вы поможете Мари, и вернулся за Адамом и Максом. Заодно решил разбудить и мсье Шлегеля.
– Ты застал их всех в комнатах?
– Да, конечно.
– Они спали?
– Нет, не похоже.- Арни покосился на Адама.
– Вы можете расспросить их сами.
Адам поморщился:
– Я чувствовал себя неважно, снова и снова обдумывал
– И что, ты не заметил суматохи и шума, поднятого Мари?- почти с недоверием спросил Генрих.
– А я не заглядывал в жилое крыло. Зачем? Я не собирался встречаться с отцом.
– И ты никого не видел внизу?
– Нет. Но.
– Что?
– насторожился Генрих.
Адам помолчал, а потом неохотно продолжил:
– Сначала я не собирался пить, и просто заглянул к Дорис. Ее не было в комнате. Именно тогда я и спустился, чтобы выпить виски. Думаю, Дорис скрывает что-то.
Она вспыхнула:
– Что взять с человека, который говорит такое о собственной жене? Ты неделями пренебрегаешь мной, и совершенно неудивительно, что мне приходится искать внимания и сочувствия на стороне.
Адам насмешливо улыбнулся:
– Мне совершенно безразлично то, что тебя не было в комнате. Единственное, что могло меня задеть - я думал, с кем ты сейчас - с Максом или Арни.
– А что, есть разница?
– огрызнулась Дорис.
– Для меня есть.
Он испытующе посмотрел на Арни, и тот не выдержал, заерзал:
– Я. В общем, я сожалею, что так все произошло.
Неожиданно Адам широко улыбнулся:
– Не расстраивайся, дружище. Ты можешь мне не верить, но я даже рад.
– Почему?
– не удержавшись, тупо спросил Арни.
– Просто потому, что ты - не Макс.
– Адам повернулся к Дорис: - Я вовсе не сержусь, и желаю тебе счастья. В общем, совет да любовь.
– Что ты хочешь этим сказать?
– вспыхнула Дорис.
– Только то, что ты совершенно свободна.
– Конечно, теперь, когда у тебя, наконец, появились деньги, я стала тебе не нужна!
– Дорис, даже для тебя это - слишком, - насмешливо удивился он.
Шлегель занервничал:
– Послушай, Адам, если Дорис и не права, вам нужно разобраться в этом без свидетелей.
– Карл, мне очень жаль, но со свидетелями или без - к этой женщине я больше не прикоснусь. Кроме того. Арни, во сколько Дорис пришла к тебе?
– Незадолго до того, как поднялся этот шум. Ну, может, минут за десять.В общем, мы были наедине всего несколько минут.
– Это меня волнует меньше всего. А только в комнате Дорис не было уже в четверть третьего.
– Он навис над ней: - Ты будешь придумывать что-нибудь еще, или расскажешь правду?
Лицо Дорис пошло пятнами, глаза забегали.
– Я. Я просто выходила в сад. Не могла уснуть.
– Я же просил, - поморщился Адам.
– Роджера сегодня выпустили в сад. Мы с Максом закрыли его в вольере перед приездом врачей. Всем в семье известно, что собак ты боишься просто панически. Поэтому я спрошу тебя снова: где ты была?
Дорис закрыла лицо руками:
– Клянусь, я просто хотела поговорить с ним! Я ничем его не колола, мне это и в голову бы не пришло!
Генрих хмуро спросил:
– Когда ты вошла, Макс уже был без сознания?