Дверь в полнолуние
Шрифт:
Адам сказал:
– Мари, мы с Максом вам обязаны…
Марьяна вздохнула:
– Я рада, что могла быть полезна вашему отцу.
Дорис насмешливо протянула:
– Значит, все наши откровения были напрасными…
Все промолчали, а Марьяна твердо сказала:
– Я так не считаю. Мне показалось, что сегодня многие для себя выяснили важные вену, о которых стеснялись заговорить раньше. Значит, у всех есть время и возможность что-то исправить в своей жизни. Конечно, можно уехать в Италию и молча страдать там, а можно поехать в больницу и честно
Небо за широким окном посерело, и Марьяна обрадовалась тому, что летние ночи так коротки.
Она поднялась:
– Рада, что все выяснилось. Думаю, что никакой необходимости оставаться в доме для нас с Лизой уже нет. Позже я осведомлюсь о состоянии здоровья мсье Русселя. Генрих развел руками:
– Мари, я, конечно, не могу вас удерживать…
Ингрид подошла к нему, взяла за руку:
– Я ведь даже толком не поблагодарила тебя за все…
Марьяна улыбнулась:
– Конечно, хорошо, что я смогла помочь мсье Русселю…
Ингрид прервала ее:
– Я не только это имела в виду. Ты заставила меня вслух сказать о том, что много лет мучило меня, не давало жить и дышать…
Марьяна засмеялась, обняла и поцеловала ее:
– Думаю, теперь у вас все наладится. Мы с Лизой будем рады, если вы приедете вместе.
Окончание
Отец полностью пришел в себя и так ужасно ругался, что Макс окончательно поверил в то, что самое страшное миновало.
– Какого дьявола вы упекли меня в больницу?!
– гремел он.
Окончательно выведенный из терпения врач сухо сказал:
– Ну, если вам хочется провести последние годы овощем, то я не могу вам возразить.Однако предупреждаю, чтобы вы оставили шутки с инсулином - они до добра не доведут. В следующий раз, когда начнется приступ, вполне может никого рядом не оказаться. Мозг умрет. Я ясно выразился?
Увидев знакомое выражение на лице собственного отца, Макс предпочел вмешаться:
– Папа, если начистоту, ты нас всех здорово напугал. Я уже позвонил Генриху, чтобы он всех успокоил.
– Он обернулся к врачу: - Доктор, не берите в голову, отец относится подобным образом ко всем медикам разом. Я обещаю, что он обратится к врачам по поводу диабета. Как скоро вы сможете отпустить его домой?
Врач буркнул:
– Рад, что в семье есть хотя бы один здравомыслящей человек. Видите ли, на данном этапе развития медицины диабет относится к неизлечимым заболеваниям. Мы, медики, считаем его не совсем болезнью. Это - просто другой образ жизни. В случае с вашим отцом необходима строгая диета, контроль за сахаром крови - и он безбедно проживет еще много лет. Если, конечно, бросит заниматься экспериментами с собственным здоровьем. Я могу вам порекомендовать клинику, там превосходные специалисты.
В дверь палаты заглянул Адам.
– Можно?
– Входи.
Адам оглянулся куда-то назад,
– Да я тут не один. Ингрид уговорила меня привезти ее сюда.
Руссель недовольно поморщился:
– Вот еще.
Адам улыбнулся, пропуская ее вперед:
– Мы тут ночью поговорили откровенно кое о чем.
– начал он. Но закончить не успел: Ингрид шагнула вперед, и присела перед постелью Русселя, и прижалась лицом к его раскрытой ладони. Руссель растерянно поднял глаза на сыновей, и они переглянулись.
Макс подхватил под руку врача, и они тихо вышли из палаты.
Макс потянулся на сидении:
– Сумасшедшая ночь!
Адам покосился на него, кивнул и хмыкнул:
– Ты даже не знаешь, насколько.
Макс насторожился, уселся ровнее:
– Что еще?!
– Да так, ничего особенного. Мы с Дорис приняли решение разойтись.
– И что, Дорис согласилась?!
– Еще нет, но непременно согласится. У нее просто нет другого выхода.
Макс вздохнул:
– Хорошая новость.- Брат испытующе посмотрел на него, и Макс кивнул: - Хорошая новость. Слушай, а что это с Ингрид приключилось? Знаешь, я рад за них с отцом. Ты-то как?
Адам спросил:
– Так ты, выходит, тоже все знал?
– Конечно. И я рад, что все объяснились, наконец. Она теперь не выпускает его руку. Если честно, я ему завидую: такие, как Ингрид, редко встречаются. Мне вот не попадались.
Адам покосился на него и спросил:
– Ты знаець, что Лиза - твоя дочь?
– Какая Лиза?
– оторопел Макс.
Адам не стал отвечать. Некоторое время они ехали молча, потом Адам медленно проговорил:
– Не знаю, откуда об этом узнал отец, но это совершенно точно. И Мари.В общем, я этой ночью немного с ней познакомился, ты присмотрись, брат. Хорошая девчонка, кажется. Уж не знаю, что тогда между вами произошло.
– А ничего не произошло. Она просто сбежала под утро, не оставив адреса. Я и имя ее достоверно узнал только вчера.
Адам упрямо наклонил голову:
– Не в моих правилах давать советы, но надо бы тебе ее найти, и поговорить. Не чужие люди теперь.
– Я и сам собирался. Сейчас приеду, отосплюсь немного.
Адам с жалостью на него посмотрел:
– Мари уехала.
– Как это?
– А так. Утром, едва рассвело, и уехала.
– А. девочка?
– тупо спросил Макс.
– Знаешь, тебе и в самом деле, надо выспаться. А потом можешь съездить.
Макс разозлился:
– И где я ее адрес возьму? Отец еще и не даст. Ты же его знаешь!..
– Думаю, тебе может помочь Карл Шлегель. Он как-то оформлял документы для Мари - сам проговорился.
Макс проснулся.
Сильно болела голова, прямо раскалывалась.
Струи душа немного успокоили ее, но боль так и затаилась где-то в висках.
Он спустился вниз.
В гостиной застал идиллическую картину: Генрих и Карл играли в шахматы, а Адам наблюдал за ними.
Макс усмехнулся: раньше они часто так проводили время, а последние лет десять. Время пошло вспять?