Дверь в полнолуние
Шрифт:
Все трое обрадовались, увидев его.
Адам сказал:
– Отец звонил. Все нормально, завтра его отпустят. Они с Ингрид едут в клинику.
– И что, отец согласился?
Адам пожал плечами:
– Навряд ли он в чем ей откажет. Ты же знаешь Ингрид.
Макс налил в стакан минеральной воды, и Адам откликнулся:
– Хочешь выпить?
– Нет. Я, наверное, сейчас уеду.
Адам с понимающим видом кивнул.
– Карл, я хотел бы узнать адрес Мари. Мне нужно с ней встретиться.
Карл внимательно посмотрел на него, вздохнул:
–
Макс спокойно сказал:
– Ты же понимаешь, что нам с Мари нужно о многом поговорить.
– Хорошо, - решился Карл и вынул записную книжку.
– Это - ее телефон и адрес.
– Он протянул листок Максу и вздохнул. Утром Арнольд по его просьбе увез Дорис, которая порывалась устроить продолжение ночной сцены. Его дочь показала себя далеко не с лучшей стороны, и, несмотря на все его внешнее спокойствие, сердце болело. И как сладить с этими девчонками, когда они вырастают?
Посмотрев в лицо Максу, он сказал:
– Надеюсь, ты проявишь благоразумие. Лиза - действительно твоя дочь?
Макс тоже вздохнул:
– Если честно, это - как раз один из тех вопросов, которые мне хотелось бы выяснить.
Генрих и Карл переглянулись, и Генрих тихо сказал:
– Я вчера сказал тебе, что таких, как моя Ирма, или твоя мать, сейчас больше не встретишь? Это я погорячился и наговорил глупостей.
– Разберемся, - сухо сказал Макс.
Звонить он не стал.
Уже темнело, когда он въехал в очаровательный приморский городок. Узкие улочки, ведущие к морю, с двух сторон усаженные липами и каштанами. Приземистые двухэтажные особнячки, утопающие в зелени и цветах, и везде - пестрые тенты выносных столиков, запах кофе и сдобы, пекущегося на углях мяса и музыка, звучащая с открытых веранд ресторанчиков.
Макс без труда нашел дом с нужным номером, и остановился у обочины.
Магазин, конечно, уже был закрыт, но в окнах второго этажа горел свет.
Рядом с магазином Макс обнаружил калитку, и нажал на кнопку звонка.
Он даже не успел обдумать, что скажет Мари, как сама она спустилась с высокого бокового крылечка и, пройдя по дорожке, усаженной цветами, оказалась прямо перед ним. Она с недоверием смотрела на него, потом, опомнившись, распахнула калитку.
Мари молчала, и Максу пришлось начать самому:
– Извини, что так поздно.
– Ничего.
– Мари шагнула в сторону.
– Может, зайдешь?
Они поднялись в дом, и Мари провела его в небольшую уютную гостиную.
Макс не знал, как начать тот разговор, ради которого он, собственно, ехал сюда. Похоже. Мари не собиралась ему в этом помогать.
– Врач сказал, что это именно ты спасла отца, и я благодарен тебе. И за Ингрид тоже. Я оставил их вместе, и, кажется, они все выяснили для себя.
Мари наконец заговорила.
– Как он сейчас?
Макс усмехнулся:
– Раздумал умирать, во всяком случае. Врач переговорил с ним, и объяснил все, что с ним
Мари была в домашних джинсах и топе, плотно обтягивающем грудь. Это невольно отвлекало внимание Макса, и он никак не решался перейти к главному, тому, ради чего он ехал.
Тряхнув головой, он отогнал мешающие мысли, и просто сказал:
– Мари, я все знаю.
Она спокойно подняла на него темные глаза:
– И что это означает?
Макс пожал плечами:
– Ты должна понимать, что нельзя оставить все, как прежде. Жизнь должна измениться.
– А зачем? Зачем тебе что-то менять в жизни? Все будет продолжаться так, как раньше.
Он поднял голову:
– То есть ты не хочешь, чтобы у Лизы был отец? Послушай, я не так уж плох, как тебе кажется. Я понимаю, что не ухаживал за тобой, не заботился о Лизе, когда она была совсем маленькой, но ты же должна понять.
Он хотел рассказать ей о том, что пытался тогда найти ее, и понимал, что Мари не нужны его неловкие оправдания.
Мари нервно поднялась и подошла к окну. Отвернувшись, чтобы не видеть его лица, строго спросила:
– Макс, я надеюсь, что твое желание наладить отношения со мной и Лизой не продиктовано необходимостью объединить акции.
Он растерялся:
– Ты о чем? При чем тут акции?!
Мари терпеливо продолжила:
– Дорис говорила, что ты недоволен решением отца.
Вся кровь хлынула ему в лицо, застучала в ушах, отозвалась утренней головной болью:
– И ты решила, что я приехал сюда из-за этого? Послушай, я, может быть, не был слишком разборчив в связях с женщинами, но никогда и никто, слышшь, не мог упрекнуть меня в желании заполучить деньги жены.
Мари неожиданно предложила:
– Я приготовлю чай?
Макс пожал плечами, и она кивнула, вышла в кухню. Ему было слышно, как зашумела вода, звякнули чашечки.
Хорошего же она мнения о нем и его семье. Дорис, эта чертова кукла.
На низком столике около кресел лежали два больших альбома. Он машинально раскрыл верхний. Раскрыл - и оторопел: альбом был заполнен вырезками из газет и журналов. На всех клочках бумаги и картона было его имя и его, Макса, лицо!
Макс торопливо перелистал альбом. Да у него самого и сотой доли этих материалов не было!
Он вытащил нижний альбом, и посмотрел на даты первых публикаций. Сколько ему было тогда? Лет двадцать шесть. Кто мог собирать этот альбом? Мари?! Да нет, ей самой тогда было лет десять-двенадцать. Ничего не понятно.
И тут его осенило: выходит, она раньше, задолго до встречи с ним, знала, кто он такой?! Неудивительно, что она так много знала о гонках.Что же, она сама подстроила ту встречу в гостинице, а потом. Потом родила ребенка, сыграла на чувствах отца.Неужели это возможно? Впрочем, а почему нет? Результат - налицо: Лиза - его дочь, любая экспертиза это докажет, и акции практически принадлежат ей.