Двое в темноте
Шрифт:
– Это как же?
– Ну… допустим, я сообщу какую-то неприятную вещь о тебе двумя способами. Обычным, как обвинение, ты-сообщением, а потом я-сообщением.
Мэтт напрягся, его рука, свободно лежавшая на моем плече, словно в один момент превратилась в камень. В душе что-то тревожно звякнуло.
– Ну давай…
– Щас придумаю что-нибудь…
– Что, неужели не можешь придумать что-то, что тебе во мне не нравится? – Откуда этот странный тон, слишком саркастический?
– Просто не подобрала ещё слова.
Хм… дайте подумать, мне не нравится, что он курит… точнее, не совсем, что он курит, а что воняет изо рта… пфе… ещё, что
Тогда что? Всё такие курение и запах?
– Ну ладно… давай. Итак, - я немного развернулась к Мэтту, облизнула губы, - первый способ, ты-сообщения. Ты куришь и твой запах изо рта просто ужасен. И никто не стал бы тебя целовать.
Тишина, я нашла руку Мэтта и сжала его пальцы.
– Слишком грубо, да?.. прости… я…
– А второй?
– Ладно. Сейчас… я-сообщения. Мне не нравится твой запах изо рта, наверное, это из-за курения.
– Намного мягче… - тихо произнёс Мэтт. Внутри все сжалось, вот поэтому никто и не говорит правду о своих чувствах и ощущениях, это приносит боль другому. Я озвучила эти мысли в тишине комнаты.
– Ты права. Но ведь мы не всегда можем увидеть это со стороны. Да, это больно слышать, неприятно, но, если в первом случае возникла агрессия, обида, желание разорвать с обидчиком все контакты, то во втором… это, скорее, выглядит как совет… как помощь. Ты не обвиняешь, не клеймишь, просто сообщаешь о себе, а тот человек может делать или не делать с этим что-то, это его личное решение.
– Да… всё равно не хочется делать больно другому. – Я вздохнула.
– Думаю именно такой подход больше помогает людям развиваться. Особенно если добавить, например, положительный вывод?
– Положительный вывод?
– Да… типа если ты бросил бы курить, то думаю причина запаха была бы устранена, а значит у тебя бы появилась возможность познакомиться с новыми людьми или найти себе девушку. Или, например, поправить своё здоровье.
– Да, наверное, ты прав…
Комнату обуяла тишина. Я снова прижалась к Мэтту. Говорить мне не хотелось. Совершенно.
7
В тишине громко заурчал мой живот. Я ойкнула, хватаясь за него, Мэтт хмыкнул, но тут же замолк, когда его собственный живот вторил мне.
– Похоже, пора подкрепиться хоть чем-то. – Задумчиво произнёс в тишине ночи парень, и я, вспомнив про пустой холодильник, вздохнула. Хотелось бы, конечно… но чем?
В темноте пробираясь до кухни, охая при натыкании на стены и предметы, мы добрались до цели. Включённый свет резанул по глазам так, словно я сто лет уже не выходила из темноты, выбил почву из-под ног. Мне пришлось облокотиться на стену. Пока я приходила в себя, Мэтт, щурясь, осматривал холодильник и морозилку.
– Поищи макароны, что ли… - Попросил он, не отвлекаясь и задумчиво рассматривая баночки с содержимым.
Я отлепилась от стены и открыла шкаф, осматривая полки. К счастью, макароны были.
– Нашла, - я довольно потрясла банкой перед Мэттом, он важно покивал в ответ, выуживая из глубины полок помидор. Помидор? Как давно я ела помидоры?.. похоже так давно, что и не помню об этом… Внутри кольнула вина за то, что я такая безалаберная хозяюшка. А могла бы тут с величественным видом начать готовить первое, второе и компот, но, блин, мало того, что мои познания в кулинарии слабенькие,
– Так, скорее всего, это будут макароны с томатным соусом.
– Ага, - продолжая мысленно гнобить себя за не хозяйственность отозвалась я, и сметя осколки, опустилась на табуретку. В комнате по-прежнему был бардак, а на столе, памятником всему этому дню, возвышался мясной нож. Он буквально резал мне глаз своим видом, куда бы я не посмотрела, я все время натыкалась на него взглядом, и мне было неприятно видеть счастливое лицо Тома, пришпиленное к столу. О чём я думала тогда? Ненавидела ли его я в тот момент? Когда заносила гигантский нож над собой, замахиваясь, а потом опускала его на стол?
Я зажмурилась. Я сама объясняла Мэтту, что злость на любимого – это просто реакция живого существа на различия между ними, но тут... была ли это именно злость? Или все же ненависть? Или это вовсе боль, прикрытая злостью? Может я пыталась так защититься от этой боли?
– Мне его вытащить? – Тихий голос Мэтта вырвал меня из водоворота собственных мыслей, я сглотнула.
– Пожалуйста…
Послышался шум, и когда я открыла глаза, нож уже был выужен и сложен в мойку, а фото убрано. На столе только и остался глубокий след. Я потянулась к нему, провела по гладким краям пальцами. Наверное, именно так выглядит рана на моей душе от смерти Тома. Большая, с гладкими краями, словно в один момент мне отсекли таким же ножом что-то очень важное. Это было быстро и резко, не было болезни, которая вырывает любимого по чуть-чуть, оставляя рваную рану, не было грязи или камней в ней. Просто чистая ровная рана. Только от того, что тебе отрубили ногу гильотиной, а не бензопилой, менее болезненной рана не становится…
– Эй, - я встретилась с встревоженными глазами Мэтта и быстро убрала руку.
– Я в порядке…
Мэтт ещё пару секунд прожигал меня взглядом, потом снова вернулся в готовке. Он нарезал лук, где-то добытый чеснок (где он его вообще взял - не понятно, я не ем чеснок), помидор. Сам нашёл и кастрюлю, и сковороду, оставляя меня не у дел.
– Даже как неуютно, что ты готовишь… - Решила отвлечься я от мрачных мыслей разговором.
– Почему?
Когда Мэтт сдвинулся в сторону, высыпая лук и чеснок в сковороду, я замерла, теряя нить разговора… Его спина, всё ещё голая, была такой мощной и… мужественной. Я и не замечала, что там столько мышц, которые сейчас двигались под смугловатой кожей, двигая рисунок волка. На плече и около лопатки виднелись порезы, уже начавшие заживать, но всё же свежие. Вон ещё шрам, такой большой, пересекающий полспины и спускающийся на поясницу. У меня шрамов так мало, что можно их пересчитать на пальцах одной руки, ну максимум двух, если ещё считать коленки, а тут… по-моему, не только татуировки на его теле являют собой карту его жизни, но и шрамы тоже. А на душе сколько шрамов?..
Хм. Какая интересная мысль…
– Так почему? – Мэтт с улыбкой обернулся ко мне.
– Что почему? – Отрываясь от созерцания такой манящей кожи, до которой так хотелось дотронуться, провести пальцами, едва касаясь кончиками, удивлённо переспросила я. В голове всё смешалось от смущения, что меня застали за таким непотребством, я судорожно пыталась вспомнить, о чём мы говорили. Я так увлеклась разглядыванием его, что просто отключилась от реальности. О чём шёл разговор? Мы смотрели друг на друга и молчали. Какой дурацкий момент... – Прости, я задумалась, и я… я забыла… о чём мы говорили...