Двоеверие
Шрифт:
– Это и есть твоё единственное желание? Это то, чего ты у меня просишь? – сам не свой сказал Настоятель.
– Да! То самое единственное моё желание! – рассмеялся Яр.
Настоятель вдруг схватил его за голову и за горло и оторвал от земли.
– Отрекаюсь от тебя, выродок! Убирайся в бездну давних грехов, откуда явился! Будь проклят ублюдок, и мать твоя, кто дала жизнь безумному семени, пусть будет проклята!
В зверином бешенстве он расшиб Яра об стену. От первых ударов он чуть не лишился сознания. Настоятель с силой впечатывал ему голову
*************
Влада вскрикнула и упала посреди ведуньего логова. Затылок пронзила острая боль. Дух Белой Волчицы стенал. Её сын, её единственный, драгоценный и ненаглядный ребенок гибнет! Нити судеб рвались одна за другой. Всё то, что она прозревала, тонуло в страдании и боли. Она сходила с ума от мук любимого чада. За одну минуту жутких мучений прядь волос на её голове побелела.
– Только не умирай! Не умирай! Живи! – бессознательно бормотала она через слёзы. – Нет! Нет! Не-ет!
Рука Влады стиснулась возле горла, где прежде висел оберег, она зашептала слова, обращённые к Предку.
– Защити его, мати! Заступи своей силою! Как бы тяжко ему не пришлось, сколько б боли не вынес, не оставь внука во тьме! Взываю, мати, помоги ему в час мучения, дай выстоять! Ты род сберегла, жизнь за него положила, клянусь: тако же сделаю я, коли Яра оборонишь! Не остави нас с Предками, мати, не дай моему ребёнку погибнуть!
В логово вбежал Сивер. По её приказу он искал Яра в лесу, но нигде не нашёл. Всё должно случиться иначе, Влада сожалела о том, что не простила ему поцелуй и не даровала винтовку!
Подняв озверелые от лютого горя глаза, Влада надломленным голосом простонала.
– Верни мне его, Сивер! Где бы ни был мой сын – живым мне его приведи! Коли нет, коли умер – век мстить им буду!
*************
Женя вцепилась в руку отца. Волкодавы прицелились в разъярённого Настоятеля. Задыхаясь от злости, он перевёл озверелый взгляд на неё.
– Верочка, родная, я здесь… – вдруг прошептал отец и выпустил тело подземника. Душегуб рухнул на землю, неловко подогнув ноги. Отец пошатнулся, но Женя вовремя его поддержала.
– Отче, я Женя, очнись! – оглаживала она его по лицу. Ещё десять минут назад она цепенела от страха в руках Волчьего Пастыря, но по-настоящему испугалась, когда отец потерял человеческий облик от ярости. Он медленно отшатнулся, словно страшась стоять рядом с ней, опёрся руками о стену и поглядел на подземника.
– Он – один из вожаков Навьего племени: Волчий Пастырь, – объявил отец, пусть не спешил подходить к Волкодавам и резко не двигался. – Это он провёл волков в Монастырь и растерзал караван на дороге. Это он повинен в убийствах, грабеже и насилии, потому проиграл: свершается воля Божья. Теперь разбойник в руках истинно верующих, хвала Господу.
– Хвала Господу, – первым опустил оружие Василий и другие Волкодавы расслабились. Одна Женя услышала, как отец прошептал над убитым.
– Своими руками я вернул твоё одиночество…
Вокруг
– Отче! Отче! – заокликала она тревожно. Отец медленно поднял омрачённый тяжёлыми мыслями взор, и она сказала, о чём поняла ещё в плену Пастыря. – Ведь Дашутки нет в доме!
– Святый Боже… – обронил отец и немедля окликнул Василия, осматривавшего мертвеца. – Обыщите общину от восточного частокола до западных стен! Не найдёте Дарью в Монастыре, с рассветом отправляй Волкодавов искать следы на равнине, вплоть до самого леса!
– В такое-то время? Навьи выродки настороже.
Отец столько сурово поглядел на него, что Василий и спорить не стал.
– Воля твоя, Настоятель. А с этим, что скажешь делать?
Он слегка пнул сапогом лежавшего у стены Яра.
– На лёд отнесите, – приказал и отвернулся отец.
– Живьём? – удивился Василий. – Ты ведь его не убил, только дух выбил. Худой он, но крепкий, гадёныш. Лучше надо было башкой его о стенку долбить.
*************
Пленница была лёгкой и почти не давила на плечи, всё равно что нести порожний мешок. Навьи Рёбра уносили добычу в лес, Вольга бежал впереди остальных. Крестианка тряслась у него на загривке, у неё не осталось сил даже плакать, не то что кричать. Вожака рядом не было. Яр отправился за ненаглядной голубоглазкой по указанной крестианкой дороге. Может потому она и всхлипывала то и дело, что сама предала им родную сестру?
– Не скули! – пробурчал Вольга и передёрнул поудобней плечами. – Смердит от тебя, как от стервы!
– Чистенькая она, чистенькая! – оживлённо подбегал рядом Свирь. – Травяным взваром пахнет, да оседлой избою. Не то ты чуешь, Вольга. До норы она наша… скинь!
– Га, щас тебе, блудодум одноухий! – презрительно гаркнул Вольга. – Это Ярово Счастье. Вот вернётся…
– Не вернётся он! – забежал Свирь вперёд. – Наврала девка, клянусь вторым слухом! Какая же крестианка сестру родную предаст? Она Яра в ловушку сманила, в лапы к оседлым!
Вольга внезапно остановился и сбросил крестианку на землю, да так, что у той вышибло дух. Силясь вздохнуть, она громко закашлялась. Свирь подскочил к ней, перевернул на спину, распахнул пальто и с треском рванул сорочку. Сначала пленница не поняла, что с ней делают, когда же Свирь кинулся лобызать её грудь, только громче и горче завыла.
– Яр сказывал, что у неё Дух гниёт, – догнал стаю Сава. – Волк в ней порченный.
– Подержи её лучше! – прошипел Свирь, но никто из состайников не схватился. Сава отошёл караулить погоню, Вольга отдыхивался со стороны. Крестианка вытаращила на Свиря глаза и как могла отбивалась. Свирь заметил на ней янтарные серьги и жадно сорвал их. Надземница закричала, тотчас рот ей закрыла землистая пятерня.