Двоеверие
Шрифт:
– Выходит, дело решённое и надо готовиться к похоронам? Сдаться, опустить руки, молиться за упокой ещё не усопшей души? – горькая обида поднялась в сердце Жени.
Сергей и прежде слышал такие слова, хотя в прошлом они звучали менее дерзко. Женя очень походила на мать, но в её характере нашлось немало упрямства и своеволия, и от этого Настоятель всё больше замечал в ней черты своего предка, отчего его беспокойство с каждым годом росло.
– Ты не права. Я сражался за Дарью: лекарства, настои, врачи, советы проверенных знахарей – нет в Крае средства, которого бы я не испробовал. Но Дарья умрёт, и нам настал час беречь мир в душе. Даже в чёрные дни похорон мы не позволим себе думать
– Говоришь так, будто мир в душе важней самой жизни, – с трудом сдержалась Евгения.
– Нет, не жизни. Господь даровал мне двух дочерей, теперь младшую забирает, – смиренно ответил Сергей. – Мир в душе важней мести. Сила веры нашей не в том, чтобы меч поднимать на виновных, а в том, чтобы в утратах и в горе искать утешение.
Женя порывалась ему возразить, но отец предостерёг её строгим жестом.
– Я позвал тебя в храм не для споров, – густым голосом сказал он. – Пришло время дать тебе послушание. Наследница у меня остаётся одна, в ту пору как жизнь готовит Обитель к суровым годинам.
Женя хотела сказать, что у отца и без неё хватает помощников, что к власти она вовсе не рвётся. Во всех делах Монастыря хорошо разбирался Егор, в вопросах веры следовало слушаться архиерея, эконом знал хозяйство, как собственные пять пальцев, кроме них был ещё ключник, келарь, ризничий, сотники, тысяцкие, старшие мастера, учителя, медики, кузницы, ратники и механики – многие зрелые люди могли местонаследовать Настоятеля. Самой Жене хотелось совершенно другого, не заботиться о запасах или решать житейские споры общинников, а узнать внешний мир за стенами и бороться с его суевериями.
– Пятнадцать Зим – возраст невеликий, – угадал её смятение отец. – Но не нам выбирать, когда браться за послушание. Я сам пришёл в Обитель, когда мне было всего на пять Зим старше твоего. Здесь выживало всего три тысячи общинников, люди не знали, как себя защитить, не умели бороться с врагами, боялись, что скоро их разграбят язычники. Запасов едва хватало дотянуть до весны, в ополчении всего двести мужчин с одним внедорожником и двадцатью лошадями на грани съедения. Вокруг Монастыря крепкие стены, но чего они стоят без христиан, готовых защитить свою веру?
– Многое изменилось, – Женя не знала тех мрачных времён и никогда не видела единоверцев в столь великих невзгодах. – Теперь в Крае нет ни единой общины равной по силе Монастырю.
– Одной такой же, пожалуй, что нет, – но в голосе Настоятеля не слышалось ни гордости, ни веселья. Сергей отступил к панихидному столику, стоявшему возле канона. Большой отрез бархата укрывал на нём угловатую пирамиду.
– Но на западе стоят шесть городов, – опустил Сергей руку на ткань. – Вместе они могут выставить такое великое войско, которое вчетверо превзойдёт христианскую рать. Богатства Обители соблазняют и манят к себе многобожцев. Среди них немало и тех, кто локти кусает, что не подчинил себе христиан в трудные времена. Договор между Монастырём и языческим Ваном больше не в силе. В Поднебесье смута. В этот год Берегиня высылает дружинников ко всем шести городам, и когда власть перейдёт в её руки, она обратит свой алчущий взор на Обитель. Скоро стены Монастыря осадят язычники, готовые истребить нашу веру и на месте наших святынь поставить безбожных идолов. Китеж прячется у далёкого озера, глубже в лесах, а наша Обитель на самом виду, между Кривдой и лесом. Разгроми один город у Поднебесья, у них останется ещё пять. Но без Монастыря и самого христианства не будет.
– Значит, война? И очень скоро? – Женя родилась в Обители и вообразить не могла, что кто-то способен взять
– Если Змея перейдёт Кривду с войском, то кто сможет её остановить? – Женя наконец поняла, что разговор не только о её послушании.
– Господь наш защитник. Он передаст врагов в наши руки и не допустит, чтобы Монастырь пал, – спокойно ответил отец. – Но кроме Божьей защиты у истинно верующих есть чем ответить язычникам.
Он стянул с пирамиды бархат и перед Женей сверкнули сложенные друг на друга слитки чистейшего золота. Желтоватый блеск под храмовыми свечами так и притягивал взгляд. Она даже не представляла, что в Обители хранятся такие сокровища.
– Откуда это у нас?
– Здесь не всё, – отец подозвал её. Когда Женя подошла ближе, он взял её за руку и положил её ладонь на холодные слитки, словно золото только что вынули из подвала. – В Монастыре есть гораздо больше. Ещё до прихода общинников в тяжёлые дни первого Мора у монахов остановилась машина. То, что охранники везли в кузове, долго оставалась тайной для братии. Но когда они поняли, что им не удастся добраться до города, охранники попросили спрятать золото в катакомбах. Его секрет рассказал нам последний монах, дождавшийся поселенцев. Новые христиане пришли во главе с твоим дедом, оживили Обитель, но никто из них золото не поднимал.
– Так ведь и теперь нужды нет, – озадачилась Женя. – Мы обмениваем еду на запасы, а сокровища, какими бы они ценными ни были, в наши дни не важны.
– Тут ты не права, – отец взял серебряную монету с вершины золотой пирамиды и отдал ей. На одной стороне монеты сверкала угловатая руна, на другой чеканился лик молодой женщины с венцом на голове.
– Берегиня велела вводить деньги по всему Поднебесью. Под нажимом Дружины города отдают часть запасов за серебро. Несогласные караются хуже воров и разбойников. Благодаря деньгам Китеж крепнет, а наши общины разрозненны и ничто, кроме веры, их не скрепляет. Я дал поручение Егору запустить станок в казначействе, чтобы ответить Китежу золотом. После захвата Пераскеей последнего города Поднебесья, пока она подготавливает новый поход, у нас ещё будет время укрепить крещённые земли.
– Мы тоже заставим людей торговать за золото силой? – дело с деньгами показалось Жене чересчур неверным и сложным.
– Нет, Егор придумал, как обойтись без насилия. Но пока это тайна для всех.
Женя отложила языческую монету. На её сердце сгустилось смущение, ведь даже Спаситель был предан Иудой за серебро.
– Сегодня в Монастыре десять тысяч наших единоверцев. Из них полторы тысячи ратников, – продолжил Сергей. – Запасов хватит на две Зимы вперёд, в автокорпусе достаточно техники, чтобы торговать сразу на нескольких караванах. До того дошло дело, что не каждого единоверца к себе принимаем. Деревянная Слобода разрослась, нужны оружейники, кузнецы, плотники, врачи и водители, а те привозят с собой жён, стариков и детей. Ртов в Обители становится больше, на обычном мене запасами не проживёшь. Больше всех нужны воины. На днях из Поднебесья к нам перешёл отряд с воеводой, верного Вану. Дружинники Пераскеи преследовали их до самой Кривды. Если перебежчики согласятся принять нашу веру и жить по уставу Монастыря, то Обитель получит три сотни умелых солдат, воевавших с магометанами из Степи.