Двор. Книга 1
Шрифт:
В одиннадцать часов позвонили из Сталинского райкома, чтобы товарищ Дегтярь явился срочно, не теряя ни секунды. Иона Овсеич как раз начал инструктировать мадам Малую насчет Ляли, но пришлось немедленно прервать. Иона Овсеич только успел повесить трубку, как пришел посыльный с тем же приказом: срочно явиться в райком.
— Товарищ, — спросила мадам Малая, — почему такая спешка?
Человек не ответил, только еще раз поторопил Иону Овсеича, хотя скорее уже нельзя было.
Через полчаса прибежали Зюнчик и Колька: они купались на Ланжероне, и там один тип, в соломенной шляпе и очках, говорил другому, что Гитлер перешел нашу границу, он лично слышал передачу
— Дурак, — сказал Чеперуха сыну, — надо было найти, а не бежать домой!
Через десять минут радио из Москвы объявило, что будет выступать товарищ Молотов.
Настала тишина, как будто в один миг весь двор разучился говорить, только потрескивали разряды в приемнике СВД-9, который доктор Ланда выставил на подоконник. Раздался сильный щелчок, за ним какой-то шелест, видимо, перекладывали листы, и послышался голос товарища Молотова. Заикаясь, с большими паузами между словами, он сказал, что Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили ему сообщить, что фашистская Германия, вероломно, невиданно в истории, нарушив пакт о ненападении, совершила разбойничий налет на СССР и бомбила наши города.
Люди ожидали, что дальше товарищ Молотов скажет про ответный контрудар Красной Армии, бои на территории самой Германии, в Восточной Пруссии, где она имеет границу с СССР, а также, что наши самолеты полностью разбомбили столицу Германии Берлин, но про это он ничего не сказал, последние слова были: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»
Ефим Граник заявил, теперь надо ожидать выступления самого товарища Сталина. Он лично думает, сегодня вечером или завтра, когда можно будет сообщить про наступление и победы Красной Армии. Почти все, хотя вслух не говорили, держались того же мнения, ибо сам факт, что первый выступил по радио товарищ Молотов, говорит за наличие еще более важных новостей, а они могут быть только про победы и полный разгром Гитлера. Один Иосиф Котляр, когда остались втроем с Чеперухой и Хомицким, сказал, что дело, наверное, паршивое: Молотов заявил, что нападение внезапное, а откуда же внезапное, если неделю назад ТАСС сам сообщил, что немцы перебрасывали свои войска на границу с СССР. Степа сказал, ему не интересно слушать, пусть Иосиф делится со своей женой, а Чеперуха опять вспоминал линию Маннергейма, как наша авиация и артиллерия в суровых условиях карело-финской зимы сделали из нее пух и прах, хотя ее строили не только сами финны, но тот же Гитлер и французы с англичанами. И сюда надо приплюсовать еще американцев.
— Хлопчики, — вздохнул Иосиф, — а я вам говорю: нехорошо, ой, нехорошо.
Подошла мадам Малая, посмотрела на одного, другого, спросила, почему такие черные лица. Чеперуха ответил, пусть посмотрит на себя, увидит то же самое, и разошлись.
С третьего этажа Тося Хомицкая закричала, чтобы Иосиф бежал домой — его Ане сделалось плохо.
Когда Иосиф зашел, Аня лежала на кушетке и через каждую секунду открывала рот, как будто ей было мало воздуха и вот-вот совсем не хватит. Тося ударяла ее по щекам, Соня Граник стояла рядом с маленькой Лизочкой на руках и говорила, что это ничего не даст, надо колоть иголкой в икры. Сначала Тося не слушала, потом взяла иголку и несколько раз хорошо уколола в икры и бедра.
От боли Аня пришла немножко в себя и спросила: это правда, что война с Германией, или ей приснился лишь дурной сон?
— Аня, — наклонился Иосиф, — тебе уже лучше или вызвать
Аня посмотрела на мужа чужими глазами и опять повторила свой вопрос: это правда, что война с Германией, или ей приснился лишь дурной сон, и она не может проснуться?
Да, сказал Иосиф, правда. Аня крепко сцепила зубы и опять начала задыхаться. Пришла Клава Ивановна, велела всем отойти в сторону, чтобы не забирали у человека кислород, и приказала Ане сейчас же взять себя в руки. Аня сначала не реагировала, потом вдруг заплакала, замотала головой и сказала по-еврейски, пусть Бог пошлет ей смерть: она заслужила, и на душе у нее предчувствие, что она больше никогда не увидит своих сыновей.
— Перестань паниковать! — сказала Клава Ивановна. — Саша и Петя только год назад поступили в летное училище, а там учатся три года: пока они закончат, люди уже забудут про войну.
Нет, застонала Аня, на сердце ей давит предчувствие, что она больше никогда не увидит своих сыновей.
— Иосиф, — приказала Клава Ивановна, — пойди сейчас же на вокзал и принеси ей билет прямо до Харькова. Пусть едет к своему Саше и своему Пине, а когда вернется, будем говорит по-другому.
— Аня, — обратился Иосиф, — ты хочешь?
Да, сказала Аня, она хочет, пусть возьмет билет на послезавтра: она должна договориться на работе и приготовить какой-нибудь пирог для детей, чтобы не приезжать с пустыми руками.
Внизу, на первом этаже, Оля Чеперуха топала ногами, тарабанила, как припадочная, крышкой по кастрюле и требовала, чтобы в такое время Зюнчик забрал назад свои документы из артиллерийской спецшколы, а Иона со своим сыном доказывали наоборот — как раз теперь самое время поступать.
— Зюня, сделай, как говорит родная мама, — Оля с силой дернула себя за волосы, — или сегодня вы последний раз видите ее на этом свете!
Иона схватил ведро с водой, поднял над головой, швырнул на пол и потребовал, чтобы у него в доме не устраивали истерику и не брали за горло: Красной Армии нужны хорошие кадры, и он даст эти кадры!
— Идиот, — заплакала Оля. — Он же совсем ребенок, он еще ничего не успел видеть на свете.
Зюнчик сказал, он уже все видел и все понимает, и пусть за него не волнуются.
Оля заплакала еще громче, хотела обнять сына, но сын сделал по-солдатски кругом и вышел из комнаты.
— Сволочи, — Оля прижала пальцы к вискам и раскачивалась на стуле. — Я всегда была для вас куховарка и домработница, а что у меня на сердце, никто не хотел знать. Сволочи.
В три часа Иона Овсеич вернулся из райкома. За десять минут все жильцы, кто был на данный момент дома, собрались в форпосте.
— Товарищи, — сказал Иона Овсеич, — все слышали выступление Вячеслава Михайловича Молотова по радио. Гитлеровские головорезы, вооруженные до зубов по последнему слову техники, в четыре часа ночи, под покровом темноты, напали на пограничные районы нашей Родины. Одновременно немецкие самолеты бомбили пограничные пункты, аэродромы, железнодорожные станции и крупные города на всем протяжении от Черного моря до Ледовитого океана.
Иона Овсеич сделал небольшую паузу и сообщил, что имеются сведения о первых успехах на ряде участков, где в бой вошли регулярные части Красной Армии. Однако надо понимать со всей честностью, что мы имеем дело с коварным и опасным врагом. Одновременно надо пресекать на месте всякую панику и растерянность, виновные будут караться со всей строгостью по законам военного времени. Одесса, поскольку недалеко граница, объявляется на военном положении, вся полнота власти переходит в руки командования Красной Армии.