Дворцовый переполох
Шрифт:
— Тогда что предпримем?
Бинки пожал плечами.
— Ты у нас умная. Я надеялся, что тебе придет в голову какая-нибудь гениальная спасительная мысль.
— Я уже придумала, что нужно столкнуть его с горы. А может, выбросить из поезда по дороге в Шотландию, а? — с улыбкой спросила я. — Прости, Бинки. Ничего не приходит в голову. Будем надеяться, что адвокаты найдут законный выход из положения, и завтра утром ты его узнаешь.
Бинки кивнул.
— Я немедленно ложусь спать, — заявил он. — Устал неимоверно. Да, и утром ограничусь самым простым завтраком. Почки, немного бекона, и, как обычно, тосты, джем и кофе.
—
Бинки сник.
— Черт подери, Джорджи. Вот как мне выдержать завтрашнее, если я с утра подкреплюсь лишь вареным яйцом?
— Как только найду работу, сразу найму прислугу, и она будет стряпать тебе и почки, и бекон, все что душе угодно, — пообещала я. — Но пока скажи спасибо, что у тебя есть сестра, готовая заниматься стряпней.
Бинки выпучил глаза.
— Что ты сказала? Найдешь работу? Ты — работу?
— Я намерена остаться в Лондоне и жить самостоятельно. Как, по-твоему, я еще смогу себя обеспечить?
— Джорджи, ну что ты в самом деле! Люди нашего круга не работают. Это не принято.
— Если замок Раннох достанется де Мовилю, очень может быть, что и тебе придется искать работу, или помирать с голоду.
На лице Бинки изобразился ужас.
— Что ты такое говоришь! Я ни на что не гожусь. Ничего не умею. То есть я умею вести хозяйство в поместье и все в таком духе. Неплохо езжу верхом, но в остальном — полнейший неумеха.
— Захочешь кормить семью — найдешь какую-нибудь работу, — сказала я. — Всегда можешь пойти в дворецкие к богатым американцам. Они будут сами не свои от счастья, что им прислуживает герцог.
— Не шути так, — простонал Бинки. — Положение и без того кошмарнее некуда, голова кругом идет.
Я взяла брата за руку.
— Ложись спать. Утро вечера мудренее.
— Надеюсь, — отозвался он. — Ты моя опора, Джорджи. Несокрушимая опора. Я на тебя полагаюсь.
Пробираясь по дому к себе в спальню, я подумала: а ведь в Лондон я уехала, чтобы сбежать от семьи. Но, похоже, сбежать от семьи не так-то просто. На мгновение брак с князем Зигфридом показался мне вовсе не такой уж скверной перспективой.
ГЛАВА 10
Раннох-хаус
Вторник, 26 апреля 1932 года
Утром я настояла на том, чтобы Бинки взял меня с собой в контору к нашим адвокатам. В конце концов, замок Раннох и мой родной дом. И я не отдам его просто так, я буду чертовски упорно за него сражаться. Контора «Прендергаст, Прендергаст, Прендергаст и Соупс» находилась неподалеку от «Линкольнз-Инн» [14] . Мы с Бинки нарочно пришли пораньше, чтобы потолковать с адвокатами, пока не явился ужасный Гастон. Нам сообщили, что младший мистер Прендергаст будет рад принять нас, и провели в кабинет, обшитый деревом, где сидел дряхлый старец лет, по крайней мере, восьмидесяти. Я задалась вопросом, как же выглядит старший мистер Прендергаст, если это младший. Меня и так уже колотило от нервного напряжения, и потому я захихикала. Бинки сердито оглянулся на меня, но перестать
14
Одна из четырех юридических корпораций Лондона.
— Простите, — обратился Бинки к младшему Прендергасту. — Потрясение оказалось для моей сестры слишком сильным.
— Вполне понимаю, — мягко ответил старик. — Мы все потрясены. Мы в «Прендергаст, Прендергаст, Прендергаст и Соупс» представляли интересы вашей семьи на протяжении последних двухсот лет. Мне было бы горько видеть, как замок Раннох уходит в чужие, недостойные руки. Могу ли я ознакомиться с документом, вызвавшим сложности?
— В моем распоряжении только копия, вот она. Негодяй не пожелал отдать мне оригинал.
Бинки вручил старику бумагу.
Старик изучил документ и цокнул языком.
— Боже мой, боже мой… — пробормотал он. — Конечно, первым делом необходимо, чтобы оригинал этого документа изучил графолог — убедиться, что это не подделка. У нас в конторе хранится завещание вашего отца, написанное от руки и заверенное его подписью. Затем мне потребуется посоветоваться со специалистом по международному законодательству, однако я сильнейшим образом опасаюсь, что это завещание придется оспаривать во французском суде — процедура дорогостоящая и утомительная.
— Разве нет никакого другого выхода? — спросила я. — Ни единого?
— Мы могли бы попытаться доказать, что ваш отец, подписывая этот документ, был не совсем в здравом уме. Боюсь, это наша единственная надежда. Придется представить в суд свидетеля, чтобы доказать, что за вашим отцом водились странности, — возможно, врача, который подтвердил бы, что у вас в роду сумасшествие передается по наследству…
— Минуточку, — вмешалась я. — Я не позволю, чтобы моего покойного отца унижали в суде. И никаких намеков на наследственное сумасшествие тоже не потерплю.
Старый мистер Прендергаст вздохнул.
— Не исключено, что у вас не останется выбора — либо это, либо утрата родового гнезда, — сказал он.
Проведя у Прендергаста около часа, мы с Бинки вышли из конторы в глубоком унынии. Де Мовиль согласился на встречу с графологом. Держался он так самоуверенно, что я подумала: бумага наверняка подлинная, а значит, замок Раннох неизбежно обречен превратиться в отель и гольф-клуб для богатых американцев.
На обратном пути в Раннох-хаус мы взяли такси. Бинки погрузился в чтение «Таймс», и лишь тогда я вспомнила о своем объявлении. Покосилась на первую полосу — вот оно, тут как тут. Теперь оставалось только ждать писем. И, хотя положение наше было хуже некуда, все-таки почувствовала легкий трепет волнения.
Писем долго ждать не пришлось. Первое пришло уже на следующий день — от некоей миссис Бантри-Биндж, проживавшей напротив Риджентс-парка. Ей неожиданно понадобилось наведаться в Лондон в этот четверг — на примерку к портнихе, — а поскольку вся прислуга у миссис Бантри-Биндж была пожилая, слабого здоровья и скверно переносила поездки, то мое объявление показалось этой леди даром небес. Миссис Бантри-Биндж писала, что прибудет одна, а ужинать намеревается у друзей. Все, что ей нужно — это место, где можно было бы приклонить голову на ночь. По сути дела, ей требовалась постель со свежим бельем, протопленная спальня, огонь в очаге и чистота. Особенных усилий это не потребует, решила я.