Двойной бренди, я сегодня гуляю
Шрифт:
— Ещё и половины времени не прошло, — Лаи взглянул на свои старомодные часы в титановом корпусе. — Меня это доконает.
— Наверное, если бы ему стало хуже, вам бы перезвонили, — Лика пыталась быть рассудительной. Она понимала, что рассудительность — не слишком убедительное утешение, но надо же было что-то сказать.
— Надеюсь.
Они доехали на лифте до своего этажа. В коридоре их снова захватило мучительное молчание. Он был подавлен, она — просто не знала, что говорить. Переживания Лаи действовали на неё ещё сильнее, чем несчастье с Дораном. Земные мужчины никогда не
И к тому же Доран... Это очаровательное создание в оранжевой рубахе до пят — неужели он в самом деле, сейчас вот, погибает от сердечного приступа?
Лаи открыл дверь своего номера. Лика прошла за ним. Фарисейство было неуместно. Она не могла оставить его одного.
Он остановился посреди комнаты. Попытался ослабить на шее узел платка, но бросил эту попытку.
— Ох, Лика... — произнёс наконец он. А потом неожиданно подошёл к ней и уткнулся лицом ей в плечо.
Она была так растеряна, что бессознательно погладила его по голове. Её ладонь успела соскользнуть с пилотки и задержаться на его горячем бархатистом затылке, прежде чем она опомнилась. Она надеялась, что не коснулась волос. Но нет, локон был выпущен из-под шапочки сбоку на висок. Всё в порядке...
— Не убирайте руку, — прошептал Лаи. Она не сразу поняла его.
— Не убирайте руку, — повторил он. — Мне нравится, когда вы так делаете.
Лаи дышал ей в плечо сквозь свитер. Ложбинка над шеей у него была совсем такая же, как у землян. Только уши немного отличались по форме, розовые мочки были слегка заострёнными. Забытые храмовые орехи болтались в его жилетном кармане.
— У вас руки прохладные, — чуть застенчиво проговорил он, — а у меня такое творится в голове...
Постояв так немного, он мягко освободился из-под её руки и сел на кровать. Лика не рискнула сесть рядом с ним. Она осталась стоять. Он не смотрел на неё.
— Это противоестественно, если хотите знать, — порывисто сказал он. — Стоит только подумать, что он мог умереть, в его годы...
— У него были какие-то проблемы с сердцем? — спросила Лика, только для того, чтобы как-то выразить сочувствие. Её душили её собственные эмоции, в том числе и не очень уместные в той ситуации, в которой находились они оба. Но, боже мой, кто же знал, что они такие приятные на ощупь?
— Никогда. С чем-чем, а с сердцем у него всегда всё было в порядке.
— Ужасно, — искусственным голосом ответила Лика. Хотя ужас её был абсолютно искренним. Ей никогда не давались соболезнования, вот в чём беда.
Она всё ещё ощущала на пальцах бархатный жар. Она не смогла бы сказать, сколько прошло времени так, в молчании, прежде чем телефон Лаи заверещал.
— Да, — сказал Лаи. — Алло, — потом спохватился и перешёл на родной язык. На лицо его понемногу возвращались краски. Оборвав связь, он вскочил с кровати.
— Это из медцентра. Говорят, к нему можно зайти.
14. "ДРУГАЯ КУЛЬТУРА", СКАЗАЛ АСТЕРИКС
Марс,
Мэлори старался заставить себя сосредоточиться на статье, но слова не шли ему на ум. Внутри у него по-прежнему всё кипело, хотя испачканная салатом кофта давно уже лежала в баке стирального автомата. Давясь, он сжевал подряд три печенья, запил в конце концов чаем из термоса. На экране по-прежнему горели бесполезные строчки: "Соображения о воздействии летальных мутагенных факторов на заключительной фазе существования марсианской цивилизации..."
В дверь постучали. Негромко и коротко, но всё же неожиданно для него. Он едва не поперхнулся чаем и поспешно поставил недопитый колпачок от термоса на стол.
— Войдите, — обронил он. Дверь скрипнула. Мэлори поднял взгляд от клавиатуры. Перед глазами его очутился белый ремень с пряжкой из четырёх переплетённых лент, стягивавший складки серо-голубой блузы.
— Простите, что отвлекаю вас, Артур, — сказал Лаи, — но мне нужно с вами поговорить.
— Я слушаю, — неохотно отвечал Мэлори, сохранив файл. Лаи помедлил, подбирая слова.
— Видите ли... Я хочу принести вам свои извинения за то, что так получилось.
Это ещё что за номер, подумал Мэлори. Чего ему нужно?
— А почему вы должны извиняться? — он наконец удостоил барнардца взглядом в глаза. — Это проблемы Амаи, а не ваши.
По щекам Лаи разлилась горячая краска.
— Это и мои проблемы тоже, — быстро сказал он. — Могу я попросить вас об одной вещи?
Он нервничал; в совершенно несвойственной ему манере он начал мяться и засовывать пальцы за ремень. Мэлори снова взглянул на экран. Ни к чёрту не годится, подумал он.
— Ну? — теряя терпение, спросил он. Лаи собрался с духом.
— Я бы хотел попросить вас не наказывать Амаи чересчур строго. Он, конечно, сделал большую глупость, но он всего лишь студент...
Ах, вот куда он гнёт, догадался Мэлори. Ну да, было бы наивно полагать, что он, с его самомнением, не попытается вмешаться — раз уж он оказался участником этой истории. Участник истории, с красными пятнами на лице, беспокойно смотрел на начальника экспедиции.
— Простите, Виктор, — с уничтожающей вежливостью произнёс Мэлори, — но у вас нет полномочий за него заступаться.
Лаи облизал пухлые губы и сглотнул слюну.
— Думаю, есть. Возможно, вы не знаете, но он, как и я, с Таиххэ. Более того, мы из одного университета, только филиалы разные.
— И что? — холодно осведомился Мэлори. — Собираетесь использовать землячество как аргумент? Между прочим, по нашим законам это наказуемо. Антикоррупционный Кодекс ООН от 2078 года приравнивает землячество к взятке и сексуальному давлению. Вы в курсе?
— Полагаю, это не тот случай, — мягко возразил барнардец. — Я не собираюсь вымогать у вас каких-то привилегий для Амаи. Произошла трагическая нелепость, и для меня долг чести — не допустить необратимых последствий. Амаи ещё не окончил учёбы, и было бы несправедливо лишать его будущего только из-за того, что он один раз набедокурил.