Двойной бренди, я сегодня гуляю
Шрифт:
— Извини, — он повернулся в сторону Лики. — Не знал, что всё так серьёзно.
— Говори на маорийском, — автоматически посоветовала она. Лаи привстал со стула. Выражение его лица удивило обоих. Озадаченность. Если не сказать — тревога. Он оглянулся на врача, потом провёл языком по нижней губе. Привычка, водившаяся за ним только в минуты сильного смятения — это заметили ещё в экспедиции.
— Знаете что? — проговорил он, от волнения не справляясь со своим акцентом. — Он говорит, что почувствовал себя плохо возле Науита...
— А это-то здесь при чём? — не понял Коннолли.
— Лика знает, — сказал он. — Мы с вами видели, ведь правда? Та женщина. Она умерла прямо под памятником.
Лика пожала плечами. Это не было похоже на Лаи. С его-то здравомыслием... Впрочем, сложно проявлять здравый смысл в таких ситуациях.
— Виктор, не считаете же вы, что тут есть какая-то связь?
— А если есть? — упрямо спросил Лаи. Доктор перезаряжал картридж в инъекторе на руке больного. Дождавшись, пока он окончит, Лаи обратился к нему и повторил услышанное от Дорана по-маорийски.
— Что вы скажете?
Врач выбросил пустой картридж в утилизатор.
— Полагаю, простое совпадение, — отозвался он на том же языке. — Я понимаю ваши чувства, вы расстроены, ищете объяснений. Это естественно...
— Я бы поверил, что это совпадение, если бы речь шла ещё об одной старухе. Но вы сами видите — это молодой мужчина, который никогда в жизни не страдал сердечными заболеваниями.
Лаи говорил сухо и отрывисто, почти без интонации — верный признак того, что он начинал выходить из себя. Взгляд врача оторвался от монитора, прикреплённого к Дорану.
— Вы так в этом уверены? Может быть, ему раньше их не диагностировали?
Лаи не ответил. Конечно, гарантий быть не могло; тем более что барнардцы не имели привычки к плановым медицинским осмотрам. Врач положил ладонь ему на плечо.
— Успокойтесь. Вам надо подумать, сколько людей ходит каждый день у памятника. И никто ничего не почувствовал. Это совпадение.
— Как знаете, — сказал Лаи. Было видно, что слова врача его не особенно убедили. — Сколько он ещё здесь пробудет?
— Два дня как минимум. Ему необходима реабилитация.
Лаи хмурился. Рука врача замерла на его плече.
— Вам лучше пойти чего-нибудь выпить. Я понимаю, это было тяжело для вас...
— Хорошо, — Лаи рассеянно подтянул одеяло в ногах Дорана. — Спасибо вам. Что бы я без вас делал...
В углу у барной стойки они чувствовали себя уютнее; беспокойство если и не рассосалось, то притупилось — чего не мог сделать трезвый реализм (все эти "здесь нет нашей вины" плюс "слава богу, жив" плюс "больше ничем не помочь"), сделал алкоголь. Напитки местного производства выдавались в баре бесплатно, зато земной импорт стоил бессовестно дорого, поэтому Лика и Коннолли пили здешнее пиво, оказавшееся вполне сносным. Только Лаи заказал себе настоящего бренди и поглощал его порцию за порцией, сидя на высоком табурете и болтая ногами. Он пил, как пьют барнардцы — не смакуя, не задерживая дыхания, коротенькими мелкими глотками — и опьянел только после четвёртой, что было удивительно при его габаритах. По лицу его разливался
— Да оставь ты в покое этот дурацкий памятник! — не выдержал Коннолли. — Или объясни, по крайней мере, какое отношение он имеет к сердечным приступам.
— Если бы я знал, какое, — серьёзно ответил Лаи, прихлёбывая бренди, — я бы уже потребовал от администрации его снести.
Он прищурился и поглядел на ирландца сквозь стекло бокала.
— Ничего, кроме интуиции. Не нравится мне эта статуя, вот что. Может быть, материал, из которого её отлили, токсичный. Вызывает сердечные приступы.
— Виктор, так не бывает, — вмешалась Лика. — Это же не летучее вещество, чтобы отравиться на расстоянии. И потом, там ходят толпы народу. Как, по-вашему, получается, что никто больше не пострадал? Совпадение, только и всего.
— Совпадение? — с хмельной усмешкой Лаи поставил пустой бокал на стойку. — Совпадений не бывает. Хотите наглядный пример?
Говоря, он вытянул руку через стойку, предоставив бармену тыкать в его перстень кассовым сканером. На монитор кассы он даже не взглянул.
— Думаете, я не заметил вчера, в музее?
Этого ещё не хватало, испуганно подумала Лика. Неужто он засёк, как она глазела на него из-за стенда? И сообщит об этом при Патрике? Уж лучше сразу провалиться сквозь пол до первого этажа...
— Вы задержались перед тем портретом. Ну, помните, он сидит вот так, — Лаи оперся на барную стойку и довольно точно скопировал позу человека с портрета. — Вы потому его рассматривали, что он похож на меня?
— Так от вас тоже это не укрылось, — улыбнулась Лика. Ей как-то сразу полегчало. — Заметили, да?
— Ещё бы не заметить, — в его глазах вспыхнуло знакомое обоим лукавство. — Его имя Фаома Лаи. Сто девятый ректор Объединённого Золотого Университета Таиххэ и основатель первой межконтинентальной образовательной программы. При нём впервые состоялся обмен студентами между Таиххэ и Фааром. Это было двести с лишним лет назад. Сейчас это всё рутина, а тогда...
С трудом удерживая равновесие на табурете, он прислонился спиной к стойке.
— Так что совпадений не бывает, — подытожил он, возвращаясь к своему коньку. — И если мне не нравится эта статуя... Что бы там ни говорил доктор...
— Я всё хотела спросить, — перебила Лика, найдя повод отвлечь Лаи от этой темы, — что это за красная тесёмочка у него в волосах? Это что-нибудь означает?
— Это означает, что он совершил убийство за оскорбление.
Никогда мне не овладеть искусством менять тему разговора, удручённо подумала Лика. Коннолли, наоборот, оживился.
— У вас что, и дуэли бывают?
— Дуэли — нет. Их упразднили ещё до Контакта. Но оскорблять-то люди друг друга не прекратили. Вот и случаются... эксцессы.