Дьявол на коне
Шрифт:
Но, разумеется, я не могла быть уверена в этом и предпочитала думать, что ошиблась.
Я сидела и размышляла об этом, и тут ко мне пришел Этьен и сказал, что его мать выразила желание, чтобы я снова навестила ее, и он интересуется, позволю ли я ему проводить себя к ней.
Я сказала, что буду рада навестить ее, и несколько дней спустя мы отправились верхом к Габриэлле.
Меня провели в роскошный салон, где она уже ждала меня, очень элегантная, но одетая слишком броско, в голубой шелк с кружевами.
– Мадемуазель Мэддокс, - радушно
– Польщена вашим приглашением, - ответила я, как всегда, радуясь тому, что у меня есть великолепно сидящий костюм для верховой езды, сшитый по заказу моей матери. То обстоятельство, что я приехала верхом, оправдывало мою одежду и делало ее вполне приличествующей случаю.
Этьен оставил нас, и я поняла, что разговор будет тет-а-тет. Госпожа Легран сказала, что сейчас подадут le the 20 , так как ей известно, как мы, англичане, любим его.
20
Чай (фр.).
– Вы не заметили, что мы здесь, во Франции, все более и более подражаем всему английскому? Это что-то вроде лести. Здесь вы вряд ли обратили на это внимание. А в Париже это так и бросается в глаза. На магазинах красуются вывески «Здесь говорят по-английски», торговцы прохладительными напитками продают пунш. Это в Англии так принято, как вы знаете. Молодые мужчины щеголяют в английских плащах с капюшонами. Женщины носят английские шляпки, и даже скачки в Венсенне пытаются устраивать наподобие вашего Ньюмаркета.
– Я не знала этого.
– Уверена, вам еще многое предстоит узнать о Франции. Появились высокие экипажи, называемые «виски». Смею заверить вас, с каждым днем мы все более становимся англичанами.
– Все это очень занятно.
– Вы убедитесь в этом, когда приедете в Париж. Насколько мне известно, вы отправитесь туда вместе с Маргаритой.
– Да.
– Это будет такой хороший брак. Граф говорит, что очень рад ему. Союз Фонтэн-Делибов и Грассвилей. Лучшего и желать нельзя.
Лакей, чья ливрея очень напоминала одежду слуг замка - только не такая пестрая, с серебряными пуговицами вместо золотых, - принес чай. Это сходство не могло не позабавить меня.
– Мадемуазель улыбнулась. Вам нравится чай?
– Он превосходен, мадам.
Чай, поданный в чашечках севрского фарфора, действительно был превосходным, но все же несколько отличался от того, к которому я привыкла дома.
К чаю подали булочки с изумительной начинкой из крема.
– Я подумала, что нам стоит познакомиться получше, - сказала Габриэлла Легран.
– Конечно, я видела вас на балу, но в такой обстановке не поговоришь. Как это отвратительно… камень в окно. Не хотела бы быть на месте виновника, попадись он графу в руки. Граф расправился бы с ним без жалости, а в подобных случаях он бывает крут.
–
Передо мной проплыло лицо Леона, и я снова одернула себя: не надо поддаваться глупым наваждениям. Это только привиделось. Ну конечно же, это был не Леон. Разве мог быть он? Не смог бы он тотчас после этого очутиться на балу, причем в безукоризненно чистых туфлях. Похоже, у меня развивается склонность видеть людей там, где они быть не могут.
– Теперь сомневаюсь в этом. Если его не выдаст какой-либо завистник. Подобные вещи происходят теперь по всей стране. Не знаю, к чему все идет. Вы останетесь во Франции, мадемуазель?
– Некоторое время побуду с Маргаритой, а когда она выйдет замуж, вернусь в Англию.
Госпожа Легран не смогла скрыть облегчение и поспешно произнесла:
– Как интересно, что вы смогли найти родственную связь с семьей графа… какой бы далекой она ни была.
Я ничего не ответила, и она продолжала:
– Скажите же мне, кто именно на ком женился. Сколько я знаю Фонтэн-Делибов, никогда раньше не слышала, что у них есть родственники в Англии.
– Лучше спросите об этом графа, - парировала я.
– Теперь я редко вижусь с ним, - она вздохнула.
– Было время… Он совершил большую ошибку, женившись. Разумеется, вы знакомы с графиней.
– Да, - холодно ответила я. Мне показалось, со стороны госпожи Легран очень нетактично так отзываться о жене графа.
– Я спрашиваю потому, - сказала она, - что знаю, что графиня ведет уединенную жизнь. Насколько мне известно, она мало с кем встречается. Бедная Урсула! Следовало бы догадаться, как ужасно все это закончится. Граф говорил со мной откровенно… ничего не таил. Нет смысла скрывать правду о наших отношениях, если они видны каждому. У нас чудесный сын… наш Этьен. А от этой женщины всего лишь Маргарита. Скажу вам по секрету, граф никогда не переставал жалеть о том, что не женился на мне.
– Почему же он этого не сделал?
– холодно спросила я.
– Я из хорошей семьи, хотя, конечно же, не столь знатной, как семья графа. Я была вдовой, - госпожа Легран пожала плечами.
– Он был тогда молод… очень молод. Мы оба были молоды. Никогда не забуду те дни. Как мы любили друг друга!
– Она рассмеялась.
– Вижу, вы несколько смущены. Англичане не говорят об этих вещах так свободно, как мы. Ах, граф совершил ошибку, и он снова и снова сознает это.
– Булочки восхитительны, мадам. Должно быть, у вас великолепный повар.
– Рада, что вам они понравились. Это любимые графа. Но никогда нельзя быть уверенной, сколько продержится его пристрастие. Его вкусы очень непостоянны.
– Они такие легкие, - сказала я.
– От них пробуждается аппетит.
– Тогда, пожалуйста, берите еще. Этьену они очень нравятся. Мы подыскиваем ему пару, но мальчик не торопится.
– В серьезных вещах торопиться не следует.
– Как-нибудь… кто знает… вам ведь известно, что Этьен воспитывался в замке.