Дьяволы
Шрифт:
— Не знаю, — пробормотала Алекс, почесывая затылок. — Может, ты...
— Иии... готово. Ха! Не стой под горой, а то смоет! Прямо как когда сыновья Бора убили Имира! Тут целый потоп!
— Ага. — Алекс прищурилась, глядя на горизонт. — Настоящий фонтан. Видно, питье того стоило.
— Я так и знала! — Вигга с дрожью выдавила последние капли, тряхнула задницей, натянула штаны и зашагала дальше, оставив Алекс семенить следом. Чего стоять?
— Ты ведро забыла!
— Ага, зато ты его взяла. — Вигга хлопнула Алекс по спине, едва не сбив ее с ног, и ухватила за плечи, чтобы выровнять.
Папа велела
Не заглядывай слишком вперед — это Олаф учил. Перед тем как она и его прикончила. Или сначала его? Порядок мутный. Да и в прошлое лучше не пялиться. Особенно если память дырявая, как у Вигги, да еще и дерьма в ней по колено. Следующий вдох, следующий шаг, следующая жратва, следующая ебля. Бери от момента что можешь, а затем отпускай. Не тащи скорлупки за собой. Иди налегке, легче ветра. Стряхни грязь обид и сожалений. Оставайся чистой.
— Вигга?
Она поняла, что снова застыла. Стоит, уставившись в землю.
— Че?
— Нам бы не... — Алекс оглянулась. — Не выделяться.
— Я не виновата, что я женщина яркая.
— Якоб говорил...
— Якоб нормальный мужик, — она зашагала быстрее. — Ему можно верить. Все эти клятвы, конечно, бла-бла-бла. Но он как скала. Не согнешь, но слово держит. Кровавое прошлое и все такое, да, но мы тут не святоши собрались. Разве что братец Какеготам.
— Диас.
— Да? Святоши любят быть добродетельными. Или притворяться. Или чтобы другие притворялись. — Она остановилась, рыча слова. — Но нахуй этого ублюдка Рикарда! От него воняет, чуешь? Эта мерзкая вонь! Как от гнилой крови, мертвой и ошибочной. — Вигга осознала, что нависает над Алекс и плюется в ее лицо. Она отступила на шаг, попыталась улыбнуться, хотя комок пульсировал, а под грудиной скребли когти. — Но знаешь, можно ненавидеть того, с кем гребешь в одной лодке, и все равно грести вместе. — Она выхватила ведро из расслабленной руки Алекса и двинулась дальше, к реке.
Эрик говорил так. Убила ли она его? Или он сбежал? Сложно вспомнить. Все в тумане: намеки, шепоты, обрывки. Вдохни, разожми кулак, пусть ошибки высыплются, как скорлупки... Вот! Ты чиста.
— Взгляни на меня. Сколько я народу перебила? — Она засмеялась, обняв Алекс за плечи. — Целые корабли. Сложи их в гору и затмишь солнце. — Смех ее треснул, будто готовый стать криком. Вигга почуяла: волк проснулся. Чувствовала, как он бегает взад-вперед в клетке ее ребер, крадется, пускает слюни, скулит, чтобы его выпустили.
Какой смысл считать, когда уже по уши в крови? Какая разница? Она почувствовала, как слезы щекочут глаза, вытерла их и снова засмеялась. На этот раз увереннее. Надо смеяться. Скорлупки. Притворись, что чиста.
Вот и речной берег. Деревья на том берегу купались в солнце, свет
Вигга ткнула Алекс локтем:
— Ты только глянь! Разве Бог не создал ваши письки? — крикнула она им. — Он-то знает, что там, а мы и так догадаемся! — Вигга швырнула ведро и принялась стягивать свой плащ-тряпку. — Сейчас я покажу, как надо...
— Но все же увидят... — Алекс смотрела на ее руки.
Вигга перевернула ладони, заметив отметины на тыльной стороне.
— А. Предупреждения.
Сложно чувствовать себя чистой, когда ее преступления вкололи в кожу. Предупредили мир о ней навсегда. Сковали, выжигали волка раскаленным железом. Она чувствовала его. Тот царапался в клетке ее ребер, назойливый и острый. Вигга зажмурилась, пытаясь вдохнуть. Все прошло, смыто. Сожалений не нужно. Она размахивала руками, пряча их от взгляда, лишь бы не видеть надписей.
— Все в порядке? — спросила Алекс.
— Да. Да. Я чиста.
— Ты... что?
— Как скорлупки.
— Что?
— Ебаные скорлупки! — Вигга рыкнула, брызжа слюной. — Ты, блядь, слушаешь вообще? — И тут она увидела свои руки: они будто готовы были вцепиться в Алекс, вырвать мясо. Волосы на татуированных тыльных сторонах, напряженные сухожилия, чертовы когти, прорывающие ногти... Она спрятала их за спину. Алекс побледнела, и кто мог ее винить?
— Прости, — прошептала Вигга. — Прости за крик. Как грубо. — Она улыбалась и плакала одновременно. — Мать бы разочаровалась. — Она коснулась рукой щеки Алекса. Просто человеческая рука, с обгрызенными ногтями. Если не смотреть на руны, то очень даже нежная. Вигга погладила ее волосы, вытащила листок. Алекс выглядела напуганной, но хоть одной из них стало легче.
— Ты мне нравишься, Алекс, — сказала Вигга.
— Почему? — спросила та, и голос ее звучал странно, почти грустно. Но кто знает, почему люди говорят то, что говорят?
— Не знаю. Может, материшься много? Слушай, — Вигга попыталась улыбнуться, но не вышло. — Может настать день, когда я скажу тебе бежать от меня. — Она вдохнула, но волк в груди будто заполнил все пространство. — Если скажу «беги», то беги. Слышишь? Не спорь. Не мешкай. Ибо обет Папе сковывает меня... но не волка. Беги, залезь на дерево. Умчись на коне. Бросься в колодец.
— В колодец?
— Да. Хорошая идея. — Вигга вдохнула глубже. Волк сжимался, отступая. — Фух. — Она почесала шею, похлопала по грудине, встряхнула плечами. — Порядок. — Еще вдох. — Я чиста.
Недалеко от берега мужчина менял колесо на повозке, стоя на одном колене. Капюшон паломника сброшен, волосы темные от пота, рукава закатаны, сухожилия на предплечьях играли, пока он возился с осью.
Красавцем его не назвать, но и Виггу красавицей никто не величал, да дело не в красоте. А в чем? Всегда в разном. В том, как он так спокойно стоял на колене и смотрел на колесо, будто это весь его мир. В этой тишине, в терпении. Вигга почувствовала щекотку внутри и прижала язык к зубам, заглушая рык в горле. Задумалась подойти. Щекотка станет зудом, зуд потребует действия.