Дьяволы
Шрифт:
— Как ты думаешь, чем я занимался последние несколько изматывающих часов? — прошипел Бальтазар, стуча зубами. — Безвольно болтался?
— Скорее... — Батист сузила глаза, когда волна шлепнула ее по голове, залепив лицо мокрыми волосами. Она фыркнула, сдувая их. — Вяло. Теперь греби!
Бальтазар издал звук первобытной агонии и удвоил усилия, «пинаясь» к берегу. Честно говоря, слово «берег» было слишком лестным для этой груды острых камней, сжимавших бурлящий залив. Волны, усиленные воронкой, бились о скалы,
— Греби, я сказала!
— Я гребу! — он взревел, тут же захлебнувшись соленой водой. С момента попадания в проклятый залив он глотал больше воды, чем воздуха. Ирония: бороться с Адриатикой часами, чтобы утонуть в шаге от суши.
Последний рывок и Батист ухватилась за выступ и вскарабкалась на камни.
— Вылезай! — ее лицо исказилось в гримасе, пока она удерживала плот.
— Думаешь... я пытаюсь... остаться?
Волна швырнула Бальтазара на скалу. Он вцепился кончиками пальцев, скользя по водорослям и острым ракушкам. Босые ноги искали опору.
— Ах... Боже... нет... да!
Он зацепился большим пальцем за упрямую ракушку и, дрожа от усилий, выкатился на камни, задыхаясь, как рыба на берегу. Тело трясло от холода, кожа в ссадинах и крови. Сил плакать не осталось.
— Спасибо за помощь! — взвизгнул он, поднимаясь.
— Ты справлялся, — огрызнулась Батист, вытаскивая плот.
— Трогательно, что ты спасаешь весла без лодки, вместо того, чтобы спасти того, кто только что спас тебя!
— Мне нравится этот пояс, — она отстегнула ремень. — А что до спасения, я дважды спасала тебя. Благодарность ничего не стоит.
— Благодарность? — Бальтазар, дрожащий без штанах (сброшенных ради плавания), едва сдерживал ярость. — За то, что нас выбросило бог знает куда на дикий далматский берег?
— Ты жив, разве нет? — ее тон ясно давал понять: жив лишь по ее милости.
— Благодарность, говорит! Никто не проявил бы столько терпения, как я...
Батист уперла руки в бока и выгнулась, рявкнув в небо:
— Ха!
—...но предупреждаю: мое терпение не безгранично. — Он подошел к веслам, размахивая руками. — У меня есть ремень, — он сорвал мокрый пояс и тряс им перед ее лицом, — но нет штанов! Что мне делать с ремнем без...
— Заткни им свою ебучую глотку! — взревела Батист, схватившись за голову. — Я сама вежливость в Европе...
Бальтазар упер руки в бока и выгнулся, рявкнув в небо:
— Ха!
—...я ладила с ведьмами, пиратами, троллями, — она загибала пальцы, — занудами-кардиналами, засранцами-аристократами, даже с тем проклятым призраком в генуэзской канализации...
— Жаль, я пропустил это приключение.
—...но еще не встречала мага, которого вынесла
Он ухмыльнулся:
— Я заметил, ты причислила меня к магам.
Она закрыла лицо руками:
— Надо было бросить все после Барселоны.
— Ты смягчаешься! Рано или поздно ты начала бы оказывать мне должное почтение как одному из величайших умов Европы!
Батист мрачно уставилась в землю:
— О Спасительница... лучше бы ты утонул.
— Скоро ты будешь хвастаться, что кратко числилась моей соратницей!
Батист скривилась:
— О Спасительница, лучше бы я утонула.
— В свое время мы... ургх. — Бальтазар согнулся от тошноты.
— Это печать. — Батист посмотрела вглубь берега. — Принцесса Алексия жива.
Бальтазар скорчился от нового спазма:
— Радостные вести сыплются как из рога изобилия.
— Надо найти ее.
— И как, позволь спросить? Выжившие разбросаны на десятки миль! — Его скрутило новой волной, голова закружилась. — Нам нужно чудо, чтобы выследить ее.
Батист наклонилась, шипя в ухо:
— Вот бы со мной был один из «величайших умов Европы»!
— Дивинация — не моя сильная сторона... — Замерзающий, больной, Бальтазар пытался вспомнить, в чем он силен. — Но... возможно... смогу создать ритуал... если найду подходящий энергетический узел...
— Что?
— Проще говоря — каменный круг.
— Друиды? — Батист поморщилась. — Эти зазнайки слишком серьезны.
— Не фанат их мохового образа жизни, но нужда... — Он выпрямился, сглотнув желчь. С планом посадить Алексию на Троянский трон печать ослабла. — Под Никшичем есть древний круг.
— Ладно. — Батист кивнула. — Идем на восток. Найдем припасы. — Взглянула на него. — И штаны тебе.
— Наконец-то о моих нуждах.
— Не могу больше смотреть на эти прутики, которые ты называешь ногами.
— Мне говорили, что у меня изящные икры.
— Ты общался с патологическими лжецами.
— Да, сейчас я в компании величайшей из них. — Бальтазар перекинул ремень через плечо. — Осторожнее. Эти земли склонны к хаосу.
— Нам давно пора получить немного удачи. — Батист уже шла вдоль берега. — Может, застали спокойный момент.
Долина представляла собой поле боя.
Трупы людей и лошадей усеивали склоны, забивая ручей в болотистой низине. С первого взгляда Бальтазар насчитал несколько сотен. В подсчете мертвецов он был экспертом. Деревня поблизости была сожжена дотла, остались лишь обугленные балки и дымовые трубы. Стаи стервятников кружили в небе, а на земле копошились мародеры, жадно обшаривающие тела.
Он взглянул на Батист, изучавшую последствия явно крупной битвы:
— Спокойный момент, говоришь?