Дьяволы

Аберкромби Джо

— Как бы это ни называлось, без мешка ты другой, — продолжила Вигга. — Более... — Она искала слово, но отвлеклась на то, как его мокрая рубаха прилипала и отлипала от боков с каждым шагом. Сквозь ткань то проступали очертания ребер, то исчезали, то снова появлялись — будто подмигивали. Хорошие ребра, между прочим, то пропадают, то...

Она заметила, что он наблюдает за ней.

— Более что?

— Вот именно! Будто вас в мешки запихивают, чтобы скрыть всю красоту.

—

Думаю, именно для этого их и носят. Давно уже... не носил ничего, кроме рясы. Я вообще никогда не хотел быть монахом.

— Кто бы мог подумать, — фыркнула Вигга, — что когда мы встретились в той таверне, у нас окажется столько много общего. Я, например, никогда не хотела быть оборотнем.

— Как это случилось?

— Обычным путем. Укусил оборотень. — Она расстегнула пару верхних пуговиц на рубашке (они, честно говоря, и так уже почти расстегнулись) и оттянула ткань, обнажив плечо с пятнистым кольцом шрамов, опоясанных руническими символами. — До сих пор ноет, бывает. Когда луна полная.

— Значит, правда? — спросил брат Диас, приглядываясь. Может, ей и показалось, но она поклялась бы, что его взгляд слегка скользнул в сторону от укуса. — То, что говорят про оборотней и луну?

Вигга замерла, закрыв глаза. Одно лишь слово. Луууууууна. Она увидела ее под веками. Круглую, раздутую, висящую в черноте с мягким, душным серебристым сиянием, словно спелый плод в небе, готовый лопнуть от сладкого сока. Она издала тихий звук. Не вой, а скорее скулящее воркование и дрожь пробежала от макушки до кончиков пальцев.

— О, это правда, — прошептала она.

— Понятно, — прокашлялся брат Диас.

— А ты? — спросила Вигга, снова застегивая непокорные пуговицы и шагая дальше. — Как стал монахом?

— Обычным путем. Укусил монах.

Она скосила на него взгляд. — Серьезно?

— Нет. Не совсем.

— Ага! Ага-а! Кто бы подумал, что ты окажешься таким шутником, когда мы встретились в той таверне! — Она игриво ткнула его кулаком в плечо, что ему явно не понравилось. Вигга так и не усвоила, что бить людей — не всегда хорошая идея. Мысленно пообещала запомнить это, но тут же забыла и стукнула снова.

— Я дал обет, — ответил он, потирая руку. — Сам выбрал этот путь.

— Увидел свет истины, да?

Брат Диас пнул песок, поросший травой. — Что-то вроде того.

— Хотела бы я увидеть этот свет, — сказала Вигга. — Люди все пытаются мне его показать, но ведь его не выберешь по желанию, верно? И я все думаю: если однажды проснешься и увидишь свет, кто поручится, что на следующий день не увидишь другой?

— Ну... Истина либо есть, либо нет, — промямлил брат Диас, хмурясь. — Она не зависит от того, кого спросишь... правда?

— Немного зависит. Вот даже Спасенные на Западе и Спасенные на Востоке вроде как в схватке, или как там...

— Схизме.

— Вот-вот. И что это вообще?

—

Великий раскол и раздор между двумя ветвями Церкви! Из-за троичной природы Бога, точной формулировки Символа веры, выбора между кругом или колесом как священным символом, могут ли священниками быть женщины по образу Спасительницы или мужчины по образу ее Отца... Ну и особенно яростные споры о расчете даты Пасхи... — Он запутался в собственных словах, и это при том, что он монах. — Нет смысла копаться в деталях...

— Слава Господу.

—...но Папа отлучила Патриарха, потом Патриарх отлучил Папу... Или наоборот...

— Неважно. Теперь два гласа Божьих на земле орут друг на друга. — Она подняла два пальца, затем продолжила загибать остальные. — Потом есть Последователи Пяти Уроков и Сомневающиеся. Культы всяких святых, ангелов — твоих или моих. Язычники, друиды, шаманы, поклонники духов и демонов, а еще эльфы с их темными, голодными, многоликими уебками, которым они молятся. — Пальцы закончились, и она махнула рукой. — Все уверены, что владеют истиной, но у каждого она своя, да? Впрочем, я же тупая сука, чего я понимаю? Радуюсь, если ты увидел свет. Мир и так достаточно темен, чтобы...

— Я стал монахом не потому, что «увидел свет»! — рявкнул брат Диас, напоминая Вигге, с чего вообще начался разговор. — Я... совершил ошибку.

— Ты случайно стал монахом? Надо было спросить, зачем этот мешок...

— Нет! Я совершил ошибку, поэтому пришлось принять обет.

Вигга оживилась. — Ты кого-то убил, брат Диас?

— Нет!

— Не осужу. Я сама убила человек несколько.

— Лично видел, как ты убила минимум трех десятков! Я никого не убивал!

— Что тогда украл? Подсвечники? Пирог? Или... подожди, сейчас вспомню...

— Ты просто перечислишь все на свете?

Вигга пожала плечами. — У нас есть время.

Брат Диас закрыл глаза. — Я ничего не крал.

— Бекон? — Мысль о пироге увела ее к еде.

— Нет.

— Сыр? — спросила она с надеждой. — Горох?

— Я оплодотворил девушку! — выпалил брат Диас. Затем вздохнул и тихо добавил: — Вот она, ужасная правда. Зачем скрывать? — Он запрокинул голову и крикнул в небо: — Я оплодотворил девушку! — Ветер мгновенно унес слова. — Не ту самую, — мрачно добавил он. — Самую неподходящую из возможных.

— Брат Диас, — протянула Вигга с улыбкой, — ты скрываешь похотливое прошлое?

— Нет. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Рассказываю тебе в лицо. В юности я был безрассуден и совокупился не с той. Моя мать сказала, что монашеский обет это единственный выход. Для искупления. Защиты. Чтобы избавить семью от позора.

— Хм. — Вигга ковыряла пальцем в ухе, где застряла вода. — Немного разочарована.

— Кто бы подумал, — проворчал брат Диас, — что у тебя с моей матерью столько общего.