Дыхание песков
Шрифт:
В тени примитивных жилищ, которые попались им по дороге, горели костры, пахнущие тамариском; вокруг них суетились женщины в длинных одеждах, готовя еду. Рядом носились дети. Лаяли собаки. Глухо ухал барабан. Пастух со своей отарой свернул на неширокую дорогу, извивавшуюся между саманными домиками.
Машина двинулась дальше, а Жанне все мерещились черные глаза, внимательно рассматривавшие ее из-под капюшонов бурнусов. Словно она на миг заглянула в далекое прошлое и увидела людей, живших так же, как и во времена Наоми и Руфи [23] .
23
Наоми (вернее,
— В пустыне все меняется медленно, — заметил дон Рауль. — Жизнь здесь похожа на пальму, которая пустила свои корни давным-давно, но, тем не менее, всегда остается одной и той же. В пустыне не пытаются разгадать тайну сумерек и рассвета, жизни и смерти. Ведь все это — действа одной жизненной драмы. В городе время спешит, друзей теряют и находят, и общечеловеческие ценности значат там куда меньше. Цивилизованный человек одержим желанием приобретать все больше и больше вещей; здесь же добродетелью считается, когда в шатре нет ничего лишнего: великолепный ковер, медная лампа да пара сияющих глаз любимой — этого достаточно.
Жанна была тронута. Ведь она считала дона Рауля человеком светским, неглубоким, ищущим только удовольствий и не заботящимся о завтрашнем дне. Значит, это не так. Пламенная любовь к пустыне и ее обитателям жила у него в крови, и таким он нравился ей куда больше, чем в тот вечер, когда они вместе ужинали в ресторане.
Дон Рауль проницательно взглянул на нее, и она снова замерла, как загипнотизированная.
— Вы уже начинаете ощущать магию этих мест. Я вижу это по вашим глазам.
Ее тут же охватила тревога. Глаза могли выдать что-нибудь лишнее, и она, сделав над собой усилие, отвернулась и с подчеркнутым вниманием принялась рассматривать великолепный закат. На фоне темнеющего неба, словно подвешенное на светящейся паутине, опускалось к горизонту солнце, все еще пламенеющее золотом. Не из этого ли фантастического буйства красок берет начало дивная радуга-дуга? Не этим ли разгулом цветов и оттенков вдохновляются красильщики шелка? Реальность или мираж — это совершенство золотисто-розового, нежнейше-зеленого, благородно-фиолетового, эти купы пальм, стройную наготу которых прикрывают крупные резные листья, подсвеченные по краям пламенем заката?
— Неописуемая красота, — прошептала Жанна. — Столько жизни в этом неистовстве, а солнце все-таки угасает.
— Этим первозданным одиночеством вы можете любоваться с каждым закатом, и всякий раз будете удивляться, словно впервые.
— Да ведь я и так впервые вижу подобное, сеньор. Точеные пальмы, деревня, затерянная среди холмов, поющие ветра — все это сохранится в моей памяти надолго.
— Вы не похожи на других, nina. Множество женщин гораздо охотнее любуются драгоценностями, чем великолепием закатов или сиянием звезд.
— Я говорю вполне искренне. Рядом с такой красотой даже ваш изумруд кажется фальшивым.
—
— Просто на моей руке он выглядит совершенно неуместно.
— Вчера вечером, стоя на площадке минарета, вы вдруг протянули руки к звездам. Жест весьма многозначительный.
— Вам во всем чудится скрытый смысл, сеньор.
— Но вы словно молили о чем-то, nina.
— Стоит ли этому удивляться? Для сироты любая мечта всегда недостижима, если ей не помогут какие-то могущественные силы.
— Всегда. Какое ужасное слово! Не слишком ли безнадежно оно звучит?
— Да уж, наверное. Просто мне всю жизнь казалось чудесным и недосягаемым, что у множества людей есть семьи, и каждая из них тесным кружком собирается зимой у горящего камина: дрова потрескивают, собака носится по комнате, везде раскиданы книги и подушки, от горячих пончиков и чая, стоящих на столе, поднимается пар, и кто-то играет на фортепьяно.
— У каждого из нас есть мечты, на первый взгляд несбыточные. А мои вы можете угадать?
И Жанна сразу подумала о Ракели, о тенистых фруктовых рощах возле Гранатового дворца и о сыне, которого дон Рауль хочет иметь. Его мечты куда более достижимы, однако именно дети столь желанной ему женщины могут помешать дону Раулю заключить с ней брак. К тому же когда Жанна познакомится с принцессой, та несомненно ухватится за возможность женить внука на юной невинной девушке. «В какое положение я попаду, — подумала Жанна, — если окажусь невольной виновницей их ссоры».
Сумерки постепенно окутывали темнеющую пустыню плотным плащом, ночные ветры начинали петь свою песнь.
— Жанна, вы так и не ответили на мой вопрос.
Она бросила на дона Рауля осторожный взгляд.
— Я не осмелюсь, пожалуй, угадать ваши мечты, а то своей чепухой только рассмешу вас.
— А раньше вы были смелее. Ну, как вы считаете: мечтаю ли я о счастье, о любви?
— Да вы… вас и так уже любят.
— И кто же, как вы думаете?
В темноте он не заметил, как вспыхнули щеки Жанны.
— Ваша бабушка, жители Эль Амары…
— Ну-ну, кто еще?
— Ваша кузина.
— У меня их несколько.
— Дон Рауль, — она принужденно засмеялась, — не пойму, к чему этот допрос? Вы ведете себя как инквизитор. Зачем вы пытаете меня?
— Да почему вы так решили, nina?
— Потому что вы выбрали слишком изуверский способ доказать принцессе, что простая девушка не годится вам в жены.
— Ну и ну! И для этого я пытаю вас «испанским сапожком» [24] ? — Раздался тихий, насмешливый смех. — Такое богатое воображение надо сдерживать, а то в вашей бедной головке перемешаются фантазии и реальность. Вы слишком мнительны и готовы переиначить любое мое неосторожное замечание, а потом уже не можете отличить вымысел от правды.
24
Орудие пытки, применяемое инквизиторами.