Дыхание скандала

Эссекс Элизабет

— Согласна, — ответила Антигона, хотя сердце подкатило к горлу и колотилось как безумное. Но она уже начала ощущать удовольствие и трепет от общества своего красивого сопровождающего. От небрежной интимности его руки, дружески лежавшей на ее плече, ее кости делались мягкими и гибкими, словно вымоченные в меду.

— Хорошо. Держитесь развязнее и будьте мужчиной, прекрасная амазонка.

У Антигоны не было времени обдумывать теплую фамильярность этого наименования, поскольку Джеллико подтолкнул ее через порог в ярко освещенную,

полную народа комнату. В воздухе вился дым от трубок и огня, поднимался пар от сырой одежды, резко пахло мокрой шерстью.

Положив руку ей на плечо, Джеллико вел Антигону к камину напротив двери.

— Садитесь спиной к стене, — велел он, а сам занял место напротив. Он сел спиной к комнате, словно его крупная фигура могла укрыть Антигону, даже когда он знакомил ее с более живой, изнаночной стороной гемпширской жизни.

Что касается живости, то служанка, которая пробиралась к ним между столиками, поглядывала на Джеллико с энтузиазмом. Особенно когда он снял шляпу и небрежно повесил на спинку стула мокрое пальто, открыв широкие плечи.

Красивый, беспечный и любезный, как любой щеголь, он с расстегнутым сюртуком и взъерошенными золотистыми волосами, сиявшими в мягком свете огня, выглядел доступным и совершенно восхитительным. Ноги у него длинные, а бедра, подчеркнутые тугими бриджами цвета слоновой кости, произвели впечатление невероятной силы и мощи, когда он двинулся, чтобы сесть.

— Только посмотрите на себя, ваша милость. — Служанка наклонилась к нему, подарив улыбку и полный обзор своего пышного бюста. — Сегодня скверная ночь для прогулок, милый. Что я могу сделать, чтобы согреть вас?

У Антигоны сердце перевернулось в груди, из легких выжало весь воздух. От успокаивающей и одновременно тревожащей интимности до ревности оказался один шаг. Помоги ей Господь, ей многое предстоит узнать о себе за один вечер.

— Да уж, моя радость, — ответил Джеллико со всем своим непринужденным шармом, к которому Антигона уже привыкла. — Мне пинту вашего лучшего пива. — Он потрепал служанку по широкому заду. — А моему другу сидра.

Он был из тех, кто мог позволить себе подобный жест и не получить по зубам. Во всяком случае, служанка, похоже, не возражала. И двинулась к барной стойке, сильнее покачивая бедрами.

Невольный приступ ревности Антигоны был вызван игривыми манерами Джеллико, но делая заказ, Уилл смотрел на нее, а не на служанку.

И подмигнул, заказывая сидр. За это Антигона простила его, подмигнула в ответ.

— Мне нравится сидр.

— Я так и подумал. И он лучше сочетается с коньяком, который уже плещется у вас в животе.

У нее внутри много чего плескалось. Например, бешеное любопытство.

— Так расскажите мне историю о леди, с которой вы жили, сами того не подозревая.

Джеллико откинулся назад, закинул локоть за спинку стула и смотрел на нее своими невероятно синими, невозможно лукавыми, улыбающимися глазами.

— История

слишком длинная и не моя, чтобы ее рассказывать. Но вы напомнили мне эту даму.

— Правда? — Вопрос слетел с языка Антигоны раньше, чем она успела остановить себя. Среди того, что крутилось у нее внутри, явно были и надежда, и желание произвести на него впечатление. — Она была вашей возлюбленной?

— Нет. — Похоже, он не обиделся на такой личный опрос. Его глаза оставались ясными, яркими и улыбались, когда он смотрел на нее. — Она была моим другом. И до сих пор мне друг.

Антигона никогда не слышала ничего подобного: мужчина жил с женщиной, которая за ним не замужем и до сих пор — до сих пор! — остается ему другом. Это казалось невозможным. Но сегодня она узнала, что множество вещей, которые она прежде считала невозможными, ни в малейшей степени таковыми не являются. И факт, что она здесь, в таверне, с Джеллико, тому подтверждение.

Что за интересный человек, и какой хороший друг!

— Тогда расскажите мне о флоте.

Он кивнул и улыбнулся, словно у него наготове была тайная шутка, которую никто больше не должен слышать.

— Что вы хотите знать?

— Что вы делали во флоте?

— Полгода назад я был первым лейтенантом его величества на фрегате «Смелый» под командованием капитана Колира, после чего меня повысили и дали под командование шлюп «Горячий». Командование этим судном — это лучшие полгода в моей жизни. Пока их сиятельства в адмиралтействе не решили поставить корабль на прикол, команду распустить, а офицеров списать на берег с половинным жалованьем. Но они проделали подобное с половиной кораблей флота. Адмиралтейство называет это сокращением, теперь, когда мы сослужили свою службу, а Наполеон сидит на Эльбе, мы оказались не нужны.

— Вы не рады, что война закончилась? — Вся страна месяцами заходилась в пароксизме радости.

— Нет. — Джеллико чуть наклонил голову, словно прежде об этом не задумывался, и эта мысль сама выскочила. — Это позор, с моей точки зрения. Я не развязывал эти проклятые войны, я просто сражался на них. Когда мне позволяли. Но я хорошо это делаю, и мне нравится работать, поэтому когда я на прошлой неделе оказался на суше, то большую часть времени напрасно проболтался в приемной адмиралтейства в Лондоне в ожидании нового назначения, как и многие офицеры моего низкого ранга.

— Низкого? Я думала, вы коммандер.

— Так и есть. Но какой шанс имеет непритязательный коммандер, когда сейчас без работы много опытных капитанов? Ужасно для королевского офицера ходить и клянчить, но я часами безрезультатно сидел там со шляпой в руке и уже готов был подавиться гордостью. Этого достаточно, — закончил Джеллико, когда служанка поставила на стол кружки, — чтобы довести амбициозного человека до выпивки.

— Вы тоскуете по флоту?

Его глаза, такие синие и ясные, снова встретились с ее глазами.