Дыхание в басовом ключе
Шрифт:
А прямо под пропажей обнаружилась знакомая розовая тетрадь. Я хорошо ее запомнила.
Утром четыре дня назад, перед поездкой в консерваторию, я тоже заходила в студию. Мне нужен был мой паспорт, а он, как и документы всех остальных ребят, на время гастролей находился у Анатолия Владимировича. Это облегчало процесс регистрации в гостиницах и другие организационные моменты.
Мы договорились встретиться в начале девятого, но менеджер опаздывал, а ключей от студии у меня не было. Так что я ждала его в лобби, раскулачив
Студия “Рельефа” находилась на третьем этаже высоченого офисного здания, где кроме них располагались ещё множество других контор, два банка, гимнастический зал, какая-то медицинская клиника и черт знает, что ещё. Через лобби всё время сновали туда сюда люди и я развлекалась, разглядывая их и пытаясь угадать их род занятий.
Вот прошла миловидная молодая девушка в трико и со спортивной сумкой через плечо – наверняка в тренажерку. А тот толстячок в солидном костюме наверное работник одного из банков. Ухоженный мужчина лет тридцати при галстуке и кожаном кейсе мог бы быть адвокатом, а молодящаяся тетечка скорее всего клиентка косметического салона на пятом этаже.
Возле входа затормозил черный скутер с двумя парнишками. Водитель остался на месте, не глуша своего коня, а второй, вытащив из багажного отделения жиденькую стопку столь знакомых мне по студенческим временам экзаменационных тетрадей, заскочил в лобби и направился прямиком к консьержу.
– Доброе утро, – поздоровался он. – А куда контрольные сдавать?
– Какие контрольные? – удивился консьерж.
– Я из консерватории, – почему-то обиделся парень. – Нам препод сказал сюда принести. Снегов.
– Снегов? – консьерж что-то проверил у себя в компьютере и указал на стену за моей спиной. – В восьмой бокс положи.
Прямо напротив входа в лобби здания находился проход к лифтам, а стены по обе стороны от него занимали большие боксы для кореспонденции. Только с моей, меньшей стороны нумерация заканчивалась на пятьдесят четвертом, так что в общем их было, наверное, не меньше полутора сотен.
Я понятия не имела, который из боксов принадлежит “Рельефу”, а потому довольно сильно удивилась, когда Чешко, прибывший минут через десять, вскрыл именно этот ящик.
– Опять его ребята сюда приходили, – буркнул он, увидев тетради. – Доиграется ведь, идиот. Идем, Вика. Паспорт у меня в сейфе.
Удивило меня, конечно же, не то, что “Рельефу” принадлежал бокс с каким-то конкретным номером. Удивило меня открытие, что Ал, оказывается, преподает в консерватории, как и Шес. Он ни полсловом не обмолвился мне об этом факте. Более того, я вообще не знала, что кроме музыцирования у него есть ещё какая-то работа. Да я даже не знала, что он эту самую консерваторию заканчивал! Он что-то говорил о музыкальном училище, но не более того.
К тому же, крайне странным показалось мне, что его студенты сдают свои работы в почтовый
Шанса спросить Ала о случившемся как-то не предоставилось, а потому я с интересом подняла тетрадь.
“Московская государственная консерватория имени Чайковского” гласила надпись вверху. А ниже шли списком название курса – гармония, код группы, кафедра, номер тетради и имя преподавателя – Снегов...
Я перечитывала три раза, прежде чем поверила собственным глазам. Преподаватель – Снегов Алексей Владиславович.
Алексей.
Алекс.
Алекс, чтоб я так жила!
“Некий Снегов А.В.” – вот, что нарыл Егор, пока я кусала ногти после первого свидания с Алеком.
Снегов А.В., ни больше и ни меньше. Только это. Всё остальное – исключительно и только мои домыслы.
Не брюнетка? Конечно же он не брюнетка. Он брюнет, мать его!
Кто, ну кто мне сказал, что это именно Ал?
У меня закончились какие-либо другие эмоции, кроме будоражащего кровь, безудержного веселья, граничащего с истерикой. Я хохотала как самая примерная клиентка психдиспансера.
Господи, какая же я дура...
Ведь давно же уже поняла, что, если не пытаться насильно приклеить кобыле заячьи уши, Ал походил на Алекса не более, чем дубовый пень на платяной шкаф. Состав, вроде, тот же, но во всём остальном...
С чего я взяла, что это именно маска? Почему так настойчиво пыталась её снять? Да я не снять её пыталась, а заставить его нацепить другую. Бесилась, что он не хочет быть со мной Алексом. А кто сказал, что он и есть Алекс? Я. Только я сама.
Так кто из них Алекс, мой снежный барс, – Снежный или Шес? Да без понятия! Без малейшего, хоть вот такусенького понятия. Оба подходят. И оба не подходят.
И с кем же я встречаюсь сегодня?
Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Я встречаюсь с Алексом. Точка. Моё открытие не меняло абсолютно ничего. Если это Шес, что ж – это будет Шес. Главное, чтобы на встречу пришел именно Алекс, а не Шес. Шесом я пресытилась. И с Шесом, в отличие от Снежного, я не смогу дружить. Он слишком серьёзен для друга, слишком проникает под кожу.
Но один вопрос требовал прояснения прямо сейчас, поскольку занимал мои мысли уже больше двух месяцев. И я направилась на шум голосов из комнаты гитаристов.
Хан сидел с ногами на своем любимом широком кресле и явно любезничал с женой.
– Козявка, – мурлыкал он с абсолютно незнакомыми мне интонациями, – я соскучился. Ну давай забросим Тёмку к моим на сегодня, а?
Заметив меня он приглашающе махнул рукой и вернулся к телефонному разговору:
– Тут Витка пришла. Судя по боевому виду, настроена решительно. Юла, я перезвоню? Ага, передам.