Дым осенних костров
Шрифт:
Регинн разжал пальцы, и в то же время на плечо легла другая, более властная рука. Про нее в Исналоре говорили: сталь под шелковым футляром. Алуин дернулся, но Ранальв держал крепко.
— Отпусти! Что ему нужно, почему не оставит в покое… — красноречивый взгляд сверкнул в сторону танцующих круговой танец. Ранальв отметил малиновое даже в изменчивом свете ухо младшего под растрепавшимися от рывка волосами.
— Чего ты хочешь? Склоки у всех на глазах?
— Это он назло, мне назло, ведь никто из вас не приглашал его, не так ли?
— Остынь.
—
— Я твой старший брат.
Этому противиться было бесполезно. Юноша с досадой топнул ногой и затих. Со стороны могло показаться, что разговор братьев сплотил их, заставляя держаться рядом так тесно.
— Думаю, им нужно объясниться, — заметил, наклонясь к другому уху Алуина, Регинн.
— Теперь?! С чужой женой?! Время объяснений прошло!
— Правильные слова не всегда приходят вовремя.
— Мне безразлично! У него было вдоволь времени с летнего звездопада!
— Это уже ясно, как следы на снегу, — совсем тихо проговорил кронпринц.
— О, не пытайся играть на чувстве вины. Если бы она любила его, то не оставила бы!
Ранальв только устало качнул головой.
— Ты выставишь себя смешным и сорвешь праздник.
Алуин помолчал, тяжело дыша, а потом вскинул голову и одернул ворот.
— Ты прав, брат. Должен быть другой путь.
Кивок партнеру, поворот в сторону. Поворот к партнеру, рука тянется к руке, едва не соприкасаясь тыльными сторонами ладоней. Поворот спина к спине, так, что ведущие руки остаются вытянутыми вперед по ходу танца. Корпус плавно наклоняется от них, ноги скользят в одной линии, подчиненная за ведущей. Вновь лицом к лицу, продолжается движение по краю поляны. Блики, разгоряченные танцоры, беспроглядная тьма сразу за деревьями.
— Так и будешь молчать? — спросила она после первого круга.
— Мне нечего сказать тебе.
— Совсем?
— Говорят, после отъезда моего при дворе франков чинность, тишина, целомудрие. Впрочем, тебя это, верно, более не интересует.
— Отчего же? — она вздернула подбородок.
— Гораздо ближе обрела ты покровительство монарха, на которое изначально и не рассчитывала — ведь оно замешано на родственных узах.
От столь открытого оскорбления тень пробежала по ее лицу, или то причудливая игра пламени?
— Я не для того шла с тобой танцевать.
— А я думал, чтобы поговорить о Мерлезонском балете.
— Веселишься?
Они разошлись в разные стороны, синхронно развернулись друг к другу, хлопнув в ладоши, и снова сблизились.
— Ты вызвала меня на бал, зачем?
— Говорят, ты зарекся бывать при дворе, а принцессе не пристало бегать за своими подданными.
— И принцесса выбрала встречу на глазах у всех?
— Пусть видят, что я не таюсь и не боюсь слухов.
— Стратегический ход, — похвалил он. — Второй вслед за вашей скоропостижной свадьбой. Неплохо. Но ты продумала все возможные последствия?
— Ты ходишь по тонкому льду.
— Всю мою жизнь.
Она сменила привычный аромат земляники и тонкий переменчивый шлейф луговых трав на благоухание цветущей яблони.
— Однажды лед может подломиться.
Как близка она была к правде! Лед уже давно трещит: стычка с Алуином казалась завершением далекой, еще не окончательно загубленной жизни.
— Это угроза?
— Чего ты хочешь?
— А ты?
— Примириться. Не желаю, чтобы между нами оставалось недосказанное и долги.
Он случайно задел ее пальцы своими и отдернул руку, как от раскаленного металла. Когда-то столь желанное прикосновение обратилось в пытку.
— Мне ничего не нужно. Я отказался от притязаний на виру и любую компенсацию. Вопрос исчерпан.
— В тебе говорит обида.
— Ты это так называешь?
Что-то показалось из-под расстегнутого манжета сорочки и невольно привлекло внимание Амаранты. Расшитый белыми и сиреневыми цветами шелковый платок.
— Редкая ткань.
— Это подарила мне одна твайлайри.
— Какая… твайлайри?
— Страшно? — поддразнил он.
Лицо Амаранты окаменело.
— Чего мне бояться?
— Понимаю. Перешагнув определенную черту, вместе с осколком чистоты оставляешь за ней и часть страхов.
С холодным кивком они шагнули каждый влево от себя и поменяли партнеров. Теперь Наль танцевал с наставницей Флориэт, а Амаранта с придворным лжецом Свальдаром. Кивок партнеру, поворот в сторону. Поворот к партнеру, рука тянется к руке… Вновь сошлись прежние пары. Глаза в глаза, выставленная перед собой ладонь едва не касается встречной ладони.
— Отрадно, что Фрозенблейды обошлись без свадебного подарка: уверена, там был бы яд.
— Свойственно скорее прежнему франкскому двору.
Обход вокруг этой созданной двумя ладонями невидимой оси.
— Ты бы пришелся у них кстати.
— Я подарил бы тебе птицеежа.
44. Королевская охота
Глубокая ночь приняла в свои черные, тяжелые объятия с сырыми ароматами осеннего леса. В груди было тесно. Образ, что он бережно носил в своей душе, в своем сердце, что с каждой зимой становился ближе — померк. И когда он протянул руку, чтобы прикоснуться к нему, тот разрушился, внезапно и бесповоротно.
Отчужденно проходя мимо стайки эльнарай, что с нарастающей живостью обсуждали вероятность проживания людей на Кровавой планете, он остро переживал пустоту, гложущую изнутри. Как будто дали подержать заведомо чужой подарок. Насильно положили в руки, а потом вырвали вместе с очередным куском сердца.
В поле зрения внезапно оказалась Валейя Кетельрос, уже без Бейтирин, немного нерешительная и потерянная. Возможно, стоило справиться о здоровье лорда Вальбера, но для нее это прозвучало бы скорее ехидно. Следующим встречным оказался сам Алуин; точно только выбежал из кузницы и овладел собой достаточно, чтобы страх и унижение сменились гневом и ненавистью. Оба застыли, скрестив взгляды.