Дым осенних костров

Летэр Линда

— Моя свита в первую очередь подчиняется мне, принцесса.

— Так прикажите вашей свите отпустить лорда оружейника, — и, видя, колебание мужа, Амаранта холодно прибавила: — Если не сделаете этого, потеряете мое уважение — и расположение.

Повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь безмятежным птичьим щебетом в ветвях. Амаранта избегала встречаться с Налем взглядом. Ей шли властный голос и гордая осанка, обнаруживающие поистине королевскую стать, но можно было заметить, что девушка борется с дурнотой.

Уши Алуина сделались пунцовыми. Упрямство,

не привыкшее встречать решительного сопротивления, протестовало, подпитываемое кипящей в нем обидой и унижением. От смущения ему стало жарко. Он не мог открыть ей, что защищает их брак, что кузнец затеял жестокую игру и бросил вызов, которого нельзя спускать. Наконец он нехотя кивнул. Те же верные пятеро развязали руки осужденного и поспешно отступили, словно опасаясь его.

Очень прямо, медленно, Наль поднялся на ноги, неторопливо пристегнул себе на пояс ремни с оружием. Не прогибаясь в спине, подобрал с земли плащ и тунику, распрямился, одергивая ворот разорванной сорочки.

— Месть ваша такова же, как и нрав, Ваше Высочество, — последние слова он выплюнул, словно брань.

— Слово нарушенное есть бесчестье. — Алуин сдержал вибрирующий тон до шепота: — Ты за свое еще ответишь.

Ответом был недоуменный поворот головы.

— Я видел твой вызов на празднике, кузнец. Ты ведь хотел, чтобы я видел?

Брови Наля поползли вверх. Теперь Амаранта смотрела прямо ему в лицо, и округлившиеся глаза ее наполнились ужасом.

«Он не знает», — осенило Наля.

Она не поведала Алуину о своем приказе.

С чуть заметной презрительной усмешкой он отвесил принцу вычурный поклон, такой же Амаранте, и прошел мимо нее, накидывая плащ на плечи. Девушка успела заметить на его спине тройной косой багровый след.

— Вы завалили оленя, мой принц, — произнес от края поляны один из придворных, пытаясь сгладить неблаговидную ситуацию.

Совершив над собой огромное усилие, Алуин процедил:

— Это сделал кузнец.

45. Небесные Костры

— Лорд оружейник! — ахнула компаньонка королевы Солайи. — Что с вашей сорочкой?

Наль только поравнялся с группой едущих шагом эльнарай и, обменявшись кивками, обогнал их.

— Сорочкой? — он начал осматривать свои рукава в поисках незамеченных пятен крови.

— Вот здесь, выше.

Ощупав ворот, он издал нервный смешок. Нижний воротничок, заправленный в жесткий воротник туники, верно, зацепился за ветку и выбился наружу. Над плечом торчал разорванный лоскут.

— Лес этот полон коварных тварей. Так и норовят напасть сзади.

Солнце стояло в зените, и так как Ранальв его не отпускал, Наль доехал до разбитого в чаще охотничьего лагеря, где развлекал кронпринца учтивой остроумной беседой. Приглядывающийся к нему Ранальв чувствовал неладное, и вскоре дал уйти.

Удаляясь от лагеря, с каждым шагом Наль ощущал усиливающиеся спазмы в мускулах. Обзор сузился до точки. На периферии зрения вспыхивали на солнце растянутые меж ветвей паутинки. Он просто отложил испытанное на поляне на потом, запретил себе пережить, осмыслить, прочувствовать. До

поры.

Колчан с нерастраченными стрелами висел у седла. Остановившись, юноша привалился к дереву, запрокинул голову. Рассеянные лучи света в вышине сливались в бессмысленные бликующие пятна. Затвердевшие скулы сводило. Если сосредоточиться на дыхании, станет легче. Должно.

Одурманивающий, обжигающий белую северную кожу солнцепек, иссушающая жажда. Голову сжимает безжалостным обручем, а трясущаяся на ухабах телега делает боль нестерпимой до тошноты…

Он слепо рванул открытый ворот туники, словно та душила. Там, в орочьем плену, ему связывали руки. Там на него надели рабский ошейник.

Какой-то частью сердца он все это время не мог отпустить Амаранту. Иногда казалось, что это лишь очередной кошмар, от которого нужно проснуться. И пробуждение пришло. Принц и принцесса играли им, как кнефтафелским Лучником, преследуя каждый свои цели, по прихоти перемещали по доске. Внутри что-то резало и заставляло грудь вздыматься болезненными толчками, словно из него наживую вытаскивали острые осколки. Один за другим.

Каскад тихо фыркнул, кладя голову ему на плечо. Наль не оборачиваясь обхватил коня за шею. Пальцы отрешенно перебирали жесткую гриву, а потом сомкнулись на уздечке до хруста.

Амаранта понимала, что Алуину и Налю будет слишком трудно поладить, но не догадывалась о роковой стычке в кузнице.

Алуин видел танец Наля и Амаранты на балу, но не знал, что то было по ее приказу.

Наль не догадывался о трагичной размолвке молодоженов. Но знал теперь, что Алуин не знает.

Что делать с этим озарением, он, однако, не знал тоже.

* * *

Небо распахивалось над ним, чернильно-синее, бездонное. Путеводная Звезда раскручивала своим Арканом небесный свод. Строптиво извиваясь, уходил от Аркана Дракон. Лебедь распростер крылья над Снежной Дорогой. Казалось, это звезды пахли так остро, так холодно и щемяще. Узкий лабиринт покрытых узорами лишайников улиц был подобен колодцу, через который можно заглянуть в далекий надмирный океан. На пространной главной площади океан поглощал проходящего внизу путника, как пылинку.

— Что нашептали тебе деревья в Лесу?

— Ты не присоединился к охоте.

— Луна не обжигает. — Оседлавший конек крыши Тельхар обратил лицо к стареющему серпу.

Уже прадед мог позволить себе веселое общество северных и сумеречных собратьев, но сейчас оно не заглушило бы, а лишь растравило тоску. Его Фьёлль, любившая его слабости не меньше достоинств, принявшая его целиком, готовая пойти за ним хоть в царство вечных сумерек, с середины лета гостила у родни в Арнадрете. Долгие разлуки естественны и неизбежны для тех, чей совместный век сравнялся с веком тянущейся к северному небу сосны или ели, но и привязанность со временем только крепнет. Задень чувствительную струну души — та зайдется безмолвным рыданием.