Дым осенних костров
Шрифт:
— Я готов, Ваше Высочество, ответить по закону.
Алуин не отметил ни поклона, ни этих слов. Изничтожающий взгляд его был всего красноречивее. И еще отчетливо уловил Наль глубокое презрение, прежде чем принц надменно отвернулся.
Уже на краю поляны он заметил Кейрона и Фенрейю. Те пытались танцевать, вопреки музыке, сложный торжественный сналорн, но больше хохотали.
А ночь вступила в свои права, и черные ветви тянулись, норовя коснуться плеч, пока уходил он с праздника тропинкой с потускневшими огоньками, окутанный острым запахом ельника, влажной земли, коры и мхов.
Прогнав от себя настойчивое видение Амаранты, скользящее то напротив, то за плечом, Наль словно очнулся. В этой части Леса опасность не грозит, если не совершать глупостей. Но стоило ли идти одному? Губы дрогнули в подобии улыбки. Никому из эльнарай и в голову не пришло бы покинуть торжество до рассвета. Однако он не один. Где-то на другой поляне празднует остальная часть города, а у озера наверняка уже собрались желающие искупаться в лунном отражении.
Впереди, у края тропинки, зашуршало. Ладонь сама легла на эфес железного меча. Тмеры здесь не водятся, но недавние встречи с порождениями Леса заставили уверенность юноши поколебаться. Вдоль позвоночника поползла к затылку волна цепенящего холода. О чем он только думал?
Из кустарника донеслось зудящее невнятное бормотание. Наль немного расслабился, но ладонь с эфеса не убрал. На тропинку между огоньками тем временем выбралось существо высотой локтя в полтора. Оно передвигалось на двух ногах, оканчивающихся подобием ласт, а вытянутая голова переходила в крупный клюв. Маленький народец относительно неопасен, но и с ним лишний раз лучше не сталкиваться. Лишь бы одинокого путника не учуяло нечто другое. Существо, будто услышав эти мысли, повернуло голову. На Наля уставились круглые, белесые и будто безжизненные, как у мертвой рыбы, фосфоресцирующие глаза. Юноша отвел взгляд, так чтобы держать существо в поле зрения, но не поддерживать зрительного контакта.
Достаточно ли в нем сейчас жизни? Пальцы свободной руки медленно сжались и разжались, сухие и ледяные. Похоже, недостаточно. Но он не даст власти страху. Это и его Лес.
* * *
Ее ладонь покоилась в его руке надежно и безмятежно. Теплые губы ласково коснулись пальцев. Амаранта улыбнулась, не открывая глаз.
— Наль…
Рука вздрогнула и отдернулась. Девушка проснулась окончательно и поспешно села на постели.
Глаза Алуина напротив, расширенные, потрясенные. Хватает ртом воздух, будто она ударила его по лицу. Нет, будто пронзила ему грудь кинжалом. Бледным пятном расплываются вокруг предрассветные сумерки.
— Я не думала о нем, — сказала она и услышала, как дрожит собственный голос.
— Ты произнесла это имя, — прошептал Алуин.
— Я произносила это имя тридцать зим! Привычка не истает в одночасье. Ты не догадывался об этом ранее?
Принц оглушенно молчал. Очнулся он только, когда Амаранты уже не было в покоях.
— Ушел с бала посреди ночи? Ты точно не ударился где-то головой?
Наль открыл глаза и болезненно сощурился: ослепил льющийся в окно свет.
— Где?.. — ощупывая затылок, юноша обнаружил,
— Не это имел я в виду, когда предлагал поднять тебя от одра болезни с помощью тарглинта. Над ним, скрестив руки на груди, стоял Тельхар. Под просторным, глубоко надвинутым капюшоном слабо белело узкое лицо с мерцающими холодом глазами. — В двух вещах должно нам особенно хранить себя — в словах и желаниях, — хрипло выговорил Наль. — Огонек слишком прямолинейно истолковал фразу «праздновать Урожайную Луну». — Иделинд подняла с пола пустую бутылку «лунного сияния».
Наль сел на постели и потер лицо.
— Смотри, — Тельхар нагнулся и подхватил еще что-то. — Полюбуйся, как твой хозяин проводит свободное время.
Под носом у Наля оказался пушистый комок.
— Он по крайней мере рад видеть меня, — пробормотал юноша, поглаживая щенка по дымчатой спинке.
— Да, после встречи с лесной тварью вид был бы подпорчен.
Юноша вскинулся, вставая, напугал Дара и успокаивающе прижал его к себе.
— Из прежних занятий моих остались одни осколки. Быть может, теперь и совсем не жить? В страхе перед линдормом, тмерами, троллями навек запереть себя в клетке домашних стен? Кто еще бросится на меня из чащи — Незверь Великого Озера?
Тельхар вновь скрестил руки на груди и расставил ноги, как эльнор, готовящийся к сражению. Должно быть, он дошел сюда вслепую — слишком ярким был утренний свет. За многие годы Тельхар и подобные ему горожане запомнили Фальрунн так, что могли найти нужную дорогу с закрытыми глазами.
— Есть у людей такое наказание непослушным детям: их дерут за уши.
— Им это не помогает, — отрешенно отозвался Наль. После праздника Урожайной Луны осталось ощущение, что его использовали и выбросили. — Все равно уши у них круглые, как листья ольхи. Могли бы с тем же успехом водить за ухо, как мы.
— Захотелось ощутить?
— Пока прогулки из Сумеречного квартала хватило.
— Прости за вторжение, Огонек, — осторожно вступила Иделинд, тронув Тельхара за плечо. — Мы надеемся, что беседа твоя с Адабрантом не прошла зря, и уже уходим.
— Пусть попробует пренебречь словами отца; на него найдется управа. — Тельхар стоял спиной к окну, но солнце все равно терзало слишком чувствительные глаза. — К-командир трех сотен… — это было произнесено с силой и желчью.
Прижатый к груди Дар пискнул, поджимая переднюю лапку. Наль нахмурился, поспешно и бережно перехватил питомца поудобнее, чтобы осмотреть. Ушиб? Разве что совсем небольшой. Отека нет…
— Что такое? — испугалась Иделинд.
Заставив гостей расступиться, юноша прошел к огороженному углу Дара с ящиками и миской. Преодолеть загородку самостоятельно щенок не мог. Его сажали и вынимали оттуда по ситуации. Должно быть, он проснулся рядом с беспробудно спавшим хозяином, неумело спрыгнул с кровати, пытаясь найти пищу, но Крупа или Нагломорд оказались более успешны: молоко из миски исчезло.
— Как, небо и звезды, попали вы сюда?
— Было открыто, — мстительно сказал Тельхар.