Дыра

Гарасев-Иванов Владимир Вячеславович

И все.

Ни один документ, ни один человек не мог пояснить, что еще, кроме потребителей еды, свиной кожи, хлопка, колючек и телок, а также Министерства колоний, ее комиссии, медных монет и короля, находится на втором уровне. Впечатление было такое, что абсолютно всем это абсолютно по барабану.

Правда, Квакин не расспрашивал о втором уровне явно. Ведь местные были уверены, что он должен знать больше них. Но он мог, например, спросить министра внутренних дел, оказывали или нет органы королевства влияние на местное законодательство. Ему отвечали, что не оказывали... Таких узких вопросов о связях со вторым уровнем он задал сотни, самым разным чиновникам, но никакого влияния не обнаружил.

Квакин решл поискать хоть что-то полезное в исторических архивах,

но их не оказалось.

Как??!!

Очень просто - архивов нет. И никогда не было. В ответ на очередное его удивление один высокий чиновник сказал:

– А чего туда класть-то? Вранье - никто не поверит. Правду - а как узнаешь, к чему и когда ее подошьют?

Отчаявшись подготовиться к дальнейшим действиям как следует, Квакин решил действовать, как получится.

Он написал письмо в министерство колоний, в котором сообщил что он и его названный брат, воспитанные отшельниками в пустыне, в ответ на мятеж в Чисто-место с целью выйти из-под королевской власти возглавили сопротивление этому мятежу, и подавили его. Сейчас они контролируют ситуацию, но совершенно не разбираются в том, какие еще действия и кто может предпринять против интересов короля. Посему они просят прислать помощь. Сами же они будут счастливы получить возможность и дальше служить королю в том качестве, в каком изволят их воспринять компетентные лица. Для подсказки: у них есть немного надежных и обученных людей, которым не терпится защитить интересы короля в какой-нибудь горячей точке; возможно такой, где присутствие официальной королевской армии нежелательно по причинам дипломатическим.

Долбила с небольшим отрядом взял письмо, и убыл на границу.

Но не один.

Конечно, разоблачение заговоров против начальства - давнее и традиционное средство для подчиненных заслужить начальственное внимание. И ничего плохого в том нет. Но ведь из кляуз дачу не построишь. Надо было порадовать начальство чем-то посущественней раскрытого заговора...

Посему Квакин распорядился подготовить к отправке в королевство внеочредные подати - пусть смена власти поимеет для ихнего величества практический результат.

– Это невозможно!
– воскликнули чиновники хором, - мы и очередные не всегда полностью платим! Потом, конечно, приходится подносить проверяющей комиссии министерства колоний - но чего не сделаешь для родного города! Да еще песчаная буря сколько позавалила!..

– Чуваки, - сказла на то Квакин, - я скоро месяц как буду вашим главным боссом. Юбилей, однако! Я жду подарочков! Золотых колечек, к примеру! Но поскольку я знаю, что золотых колечек у вас нет, а главное колечко - именно, власти - я напялил на свой палец сам, то в качестве подарочка готов принять все эти жрачки-свинячки, хлопок и прочее. Вы же с каждой подати отпиливаете понемногу, и храните у себя. Я понимаю, что это не воровство. Что это вы собираете на поддержку родного государства в трудную минуту. Потому и не осуждаю. Ну вот, эта минута настала. Я напишу, сколько будет с каждого...

Потом Квакин собрал свой Совет Четырех, и сказал:

– Надо изъять барахло на подати. Пошарить по деревням. По всяким местным богачам. Подумайте, как это сделать внезапно и тайно, чтобы попрятать не успели.

– Квакин, - сказал на это Пинок, - ты же вроде хотел совершенствовать рыночные отношения. Реформировать банковское дело на здоровой основе... Как в это вписывается военный коммунизм?

Квакин перестал маячить за спинами сидящих за столом соратников, поставил на стол кружку с ананасовым соком и сказал:

– Военный коммунизм никуда не вписывается. Вообще. Это просто средство оттянуть конец света. Конец света светит нам неизбежно, потому что в делах и так бардак и развал, люди и так жрут через раз, да еще эта гребаная песчаная буря... Кто-нибудь из вас собирается заняться уничтожением лишних эгриботов, которым теперь не хватит земли, как это здесь принято? И я не собираюсь. Я собираюсь уменьшить местное население, создав армию и уведя ее на фиг отсюда - туда, где она сможет заработать... Рыночные отношения - это обмен. Но здесь ни у кого ничего нет, кроме кучки

бандитов, которым не с кем меняться, потому что все они наворовали одно и то же. Рыночные отношения - это, блин, роскошь для общества! Они требуют богатства - или в карманах, или хотя бы в природе, чтобы было, к чему труд приложить. Пирамида - устойчивая вещь. Но пирамида, стоящая на верхушке, сама нормально не встанет. Она фигакнется на бок, и будет так валяться, пока ее не растащат по камешку! Если естественность уже нарушена, возможно только ручное управление. Это неправильно. Но кто вам, блин, сказал, что общество всегда может жить правильно? Если каждый человек живет неправильно, если он болт бьет на все, кроме своей лени и жадности - как это общество может в целом быть правильным? У него два пути. Первый - развалиться: одни вымрут, другие сбегут, третьи одичают. Второй: явится великий вождь, и будет рулить. Тут возможны варианты... Будет у ни рыночное общество. Уйдет армия, остальные получат назад хоть немного у них награбленного, чтобы было, что на что поменять, было чем заплатить за труд - тогда и будет. Они тут дорыночились до того, что у одних - все, а у других - ничего. От такой беды два средства - наган да ксива...

Посовещались, и решили вот что.

Для начала истребить хапуг - слишком много жрут.

Далее, вывезти из деревень еды для снабжения армии, а на самом деле сделать эту еду королевской податью. Армию же кормить из того, что собрано в городе.

Конфисковать всю медную мелочь и включить ее в подать, а вместо нее раздать ассигнации с подписью Квакина - кваки. Одна монета - один квак. На это умный Пинок напомнил о судьбе доллара посте отмены золотого эквивалента.

– Пинок, - сказал Квакин, - это фигня. Я же говорю: про правильное - забудь! Здесь все неправильно! И можно только стараться уклониться от полного писца - хотя бы ценой все новых и новых неправильностей. Ну не годятся местные для правильной жизни!

Пинок подумал, и соласился.

И предложил один пункт от себя. А именно: в качестве подати телками в королевство отправится городской бордель. В полном составе. Чтобы дать место свежим кадрам и доход голодающей деревне. Потому что хотя не каждая свинарка может управлять государством, это уж должна уметь каждая.

– То есть, нынешний состав городского борделя ты уже перетрахал, - уточнил Квакин.

Пинок с неподдельной гордостью кивнул:

– В здоровом теле - здоровый дух! А почему, ты думаешь, я могу руководить по шестнадцать часов в сутки?

Надо сказать, что на протяжении всего того времени, что пошло со сдачи Чисто-место, охрана и секретарь Квакина постоянно сдерживали натиск несметной орды просителей, повсеместно и ежечастно осаждавшей его. Секретарь, местный чиновник из не самых тупых, организовал несколько очередей этих просителей, в зависимости от важности просьб. Классификацию просьб по важности составил для него Квакин. После рабочего дня он обычно читал несолько десятков просительных обращений. В девяти случаях из десяти оказывалось, что под видом важного дела проситель клянчит что-то для себя или доносит на врага. Народ быстро узнал, что терроризм, малолентних и печки Квакин не рассматривает в принципе, и стали писать про заговоры. Уж заговоры ему точно должны быть интересны! С чего бы ни начиналось письмо, завершалось оно почти всегда одинаково - заговором. Когда Квакин внес в списки неподваемого ему для рассмотрения и заговоры, жить ему стало заметно легче.

Но однажды попалось письмо, которое заинтересовало его.

Человек, подписавшийся как Кладовой, просил его оградить от вандализма и разграбления некое хранилище редкостей. Письмо состояло из трех строк. Но оно заинтересовало Квакина так, как ни одно описание готовящегося против него заговора, даже поначалу.

Значит, здесь все-таки есть что-то еще, кроме сутяжничества, доносов и заботы о климате?

Квакин тотчас вызывал секретаря, и попросил немедленно разыскать подателя письма. Дело было вечером, но на утро у Квакина была назначена куча дел.