Дырка от бублика 1. Байки о вкусной и здоровой жизни
Шрифт:
– Ну, мне-то этого ты мог и не говорить, – хмыкнул Федя.
– Ничего-ничего. Послушаешь…
В отличие от парторга, тыканье Феди было не фамильярностью и хамством, а требованием самого эскулапа. Несмотря на чудовищную разницу в возрасте, они были друзья «не разлей вода!».
– Да, – продолжал доктор. – О крови, которую высасывает профком и его тёплая административная компашечка из самого завода, я сегодня распространяться не буду. Хотя можно было бы…
– Рассказать об исчезновении коленвалов, аккумуляторов, стартеров, радиаторов, карбюраторов, гаек, винтов, инструментов
– Вот-вот! Не будем хватать два яблока одной рукой. Тем более таких, как наш гигантский кроваво-красный алма-атинский апорт. В общем, будьте внимательны. И не забывайте, что высшая политика – это превращение врагов в друзей, хорошая – когда враги вынуждены вести себя, как друзья, и дерьмовая – превращение друзей во врагов. Последний вид характерен для Феденьки…
– Ну, знаешь, Нюма… – Федя обиженно надулся.
– Ты, мой друг, не обижайся. Ты – это я в молодости. Так что у тебя всё ещё впереди! А я предостаточно лесу нарубил в своё время. И по существу и не по существу. Но для того, чтобы стать хорошим дипломатом, одного опыта мало. Надо всё таки иметь такую мелочь, как талант. В вас, Поль эта искра чувствуется, и потому не отпускайте Феденьку от себя ни на шаг. Он может таких дров наломать… Берите его под опеку, и как директор, и как старший товарищ.
Аполлон улыбнулся, вспоминая пивнушку «У морга».
– Может наломать, может… Это у него есть…
– Ну, знаете, граждане…
– Подожди, Феденька, подожди! Я это к тому, что мне лично больше, чем на «хорошо», не удалось вытянуть. В общем, повторяю ещё раз – будьте внимательны! Если же станет совсем невмоготу, обращайтесь к парторгу.
– К кому?
Федя рассмеялся.
– К парторгу, Феденька, к парторгу! И прямо от моего имени. Во-первых, он тоже не переносит Бахтубекова так как, видимо, не в доле, а во-вторых, пока я реализовываю свои инициативы в клубе, он будет любить меня любовью брата, а может быть, ещё сильней! – Наум Аркадьевич опять лукаво прищурился и цокнул языком. – Цели ясны, задачи поставлены – за работу, товарищи! Кто так говорил?
– По-моему, Хрущёв… – начал Аполлон, но доктор не дал договорить.
– И по-твоему, и по-моему! Зализали сначала, а потом в помойную яму… Ох, и любят у нас это… – доктор посмотрел на часы и встал. – Пора! Мне пора!
Некоторое время после ухода доктора Аполлон и Федя доедали мороженое, но так как ядовитая жажда после принятой недавно пищи не проходила, то Аполлон пошёл в буфет за лимонадом. И тут случилось…
Впрочем, всё по порядку!
Недалеко от Феди расположилась тёпленькая компашечка молодых смуглых особей мужского пола в белых штанах и таких же белых олимпийских куртках. Развязно двигаясь, они разливали по стаканам «Пшеничную».
Приняв на «грудь», особи расслабленно откинулись на спинки стульчиков и, разобрав из лежащей посередине сдвинутых столов пачки фирменных «Казахстанских» по сигаретке, манерно закурили, а маленький толстенький «олимпиец» с малорельефным, словно надутым, холёным лицом и брезгливо оттопыренной губой поднялся и, плавно раскачивая бёдрами и манипулируя тут же нарочно затушенной сигаретой,
Не встретив у соседей отклика на его «пшеничную» жажду, «олимпиец» бухнулся на свободный стульчик рядом с Федей.
– Ну что, земляк, может быть, и у тебя огоньку не найдётся? – спросил он.
– Не курю, – ответил Федя и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Однако «ходок» так не считал. Примериваясь, он оглядел далеко не спортивную фигуру Феди.
– Да-а? Может быть, ты ещё и не пьёшь?
Тут бы и смолчать Феде, да разве он мог!
– Да уж чтобы нажираться с утра…
– Брезгуешь? Понаехали тут всякие белые да пегие…
И без того неширокие глаза холёного «олимпийца» ещё больше сузились и налились первобытной шовинистической яростью.
– С гонором ты, значит, харя русская! Ха!.. – и особь в олимпийской курточке от всей своей щедрой души врезала Феде.
Соседние столики замерли, а «олимпийская братия» как по команде вскочила и дружно метнулась к месту события.
Федя с детства был всегда битый. Во-первых, потому, что с пелёнок ангинил, а во-вторых, потому, что лез, куда не следовало и стремился восстановить справедливость даже там, где необходимо было подчиниться пословице, гласящей, что если двое дерутся, то третий может оказаться, как и в любви, лишним.
Однако один приём модного «карате» он знал и не замедлил применить его. Возвращающийся с двумя бутылками лимонада Аполлон успел лишь изумлённо увидеть взметнувшуюся ладонь Фёдора и сползающий под стол «олимпийский мешок».
В следующие же несколько мгновений над художественным руководителем нависла рычащая и ухающая белая шатия.
– Урр! Урр (Бей! Бей!)!.. – неслось по скверику.
Федю били!..
Оставив лимонад на каком-то безымянном столике, Аполлон сделал несколько прыжков и погрузился в белое месиво. С этой секунды публика в кафе, громко орущая и визжащая, но, как всегда, ничего не предпринимающая, была осчастливлена незабываемым зрелищем как бы ожившего эпизода из американского кинобоевика.
Не прошло и тридцати секунд, как Аполлон, уже второй раз за это удивительное утро, тащил за руку теперь уже одуревшего от побоев Федю.
Пересекая сквер по диагонали, друзья стремительно удалялись от места, где среди разбросанных столиков и стульев лежали восемь «олимпийских мешков», а над ними гудела и суетилась толпа зрителей…
У выхода из сквера Аполлон резко замедлил ход и горячо выдохнул в ухо позеленевшего друга:
– Соберись! Сгруппируйся! Надо смешаться с толпой!..
Вдалеке послышался вой милицейских сирен.
– Спокойно, Феденька, спокойно… Не торопись, голубчик, не торопись… Переходим улицу… Та-ак, таак… Очень естественно переходим и, не привлекая внимания, смешиваемся с толпой на троллейбусной остановке «Детский мир»… А вот и троллейбусик наш подошёл… Садимся, Феденька, садимся. Мы с тобой очень везучие… Да не торопись ты, золотенький мой, не торопись. Пропусти гражданочку с лялечкой… Ну, вот и поехали… Теперь можешь дышать чаще, и переминайся с ноги на ногу а то сердце надорвёшь…