Дюна
Шрифт:
Сверху на скалах показалась фигура рослого мужчины, он махнул рукой, призывая поторопиться. Она ускорила шаг. Вокруг уже посвистывали дневные птицы, взмывали в небо. На востоке ширилась узкая ленточка света.
Фигура на скалах… человек этот был не из ее эскорта. Должно быть, Отейм, решила она, подметив движения и манеру держаться. Подойдя поближе, она разглядела широкое плоское лицо лейтенанта фидайкинов, капюшон его был откинут, фильтр свободно прикрывал лицо, как делают лишь ненадолго выходя в пустыню.
— Поспеши, —
Через узкий боковой вход они вступили в пещеру Птиц. Засветились шары. Отейм скользнул вперед, промолвил:
— Иди за мной. Живее.
Они торопились вниз: длинный коридор, еще одна дверь с клапаном, вновь коридор… за занавески, в комнату, что была альковом сайидины в те дни, когда эта пещера использовалась лишь для дневок, для отдыха. Теперь ее пол устилали ковры, на коврах — подушки; стенки занавешены шерстяными тканями с красным ястребом. Низкий полевой стол сбоку сплошь завален бумагами, исходящий от них аромат корицы выдавал место изготовления.
Прямо напротив входа сидела Преподобная Мать, совершенно одна. Она подняла голову, ушедший в себя взор повергал в трепет непосвященных.
Отейм сложил перед собой ладони и произнес:
— Я привез Чени. — Поклонившись, он вышел. «Как я скажу это Чени?» — подумала Джессика.
— Как мой внук? — спросила она.
«Вот и ритуальное приветствие, — подумала Чени, страх ее вернулся. — Где Муад'Диб? Почему он не вышел поздороваться?»
— Здоров и счастлив, о моя мать, — отвечала Чени, — я оставила их с Алией под опекой Харах.
«Моя мать, — подумала Джессика. — Да, она вправе приветствовать меня этими словами, ведь она родила мне внука».
— Я слыхала, из стойбища Коануа нам прислали в подарок ткани, — сказала Джессика.
— Красивые ткани, — отозвалась Чени.
— Алия просила мне что-нибудь передать?
— Нет. Но теперь стойбище успокаивается, люди примирились с нею, как с чудом.
«Что она тянет, — думала Чени, — раз за мною прислали топтер, значит, была срочная необходимость. Зачем тогда эта пустая вежливость?»
— Пусть из какого-нибудь куска сошьют одежду для маленького Лето.
— Как пожелаешь, мать моя, — сказала Чени. Опустив глаза, она спросила — Нет ли вестей о битвах? — Лицо она укрыла, чтобы Джессика не догадалась, что вопрос ее о Муад'Дибе.
— Новые победы, — ответила Джессика. — Раббан осторожно намекнул о перемирии. Его посланцы вернулись к нему… без своей воды. Он даже уменьшил налоги кое-где, в деревнях впадин. Но уже слишком поздно, люди поняли, что он пошел на это из страха перед нами.
— Да, все идет, как предвидел Муад'Диб, — сказала Чени.
— Хорошо бы остаться там, — сказала Джессика. — Оазисы были так хороши, когда мы уезжали. Ну как не ждать того дня, когда вся наша земля зацветет, словно южные края?
— Земля там прекрасна, — согласилась Чени, — но с красотой ее смешано много горя.
— Горе — оковы победы, — произнесла Джессика.
«Или она подготавливает меня?» — подумала Чени и сказала:
— Женщины совсем истосковались без мужей, все так завидовали, узнав, что меня вызывают на север.
— Тебя вызвала я, — ответила Джессика.
Чени почувствовала, как заколотилось ее сердце. Ей вдруг захотелось прикрыть уши руками, чтобы не слышать, что сейчас скажет Джессика. Но ровным голосом она сумела ответить:
— Послание было подписано его именем.
— Я подписала его в присутствии лейтенантов Пола, — сказала Джессика. — Это вынужденная предосторожность. — И подумала: «Храбрая женщина у моего Пола, страх почти овладел ею, а она все не изменила своего тона. Да. Быть может, именно она-то и поможет».
С легчайшей ноткой тревоги Чени произнесла:
— Ну, а теперь скажи, что мне следует услышать?
— Ты нужна мне… чтобы вернуть к жизни Пола, — сказала Джессика, успев про себя подумать: «Так! Правильные слова. Вернуть к жизни. Она поймет, что Пол жив, но в опасности. Именно это увидит она за этими двумя словами».
Только момент потребовался Чени, чтобы успокоиться.
— Что я могу сделать? — спокойно произнесла она, ей хотелось наброситься на Джессику, тряхнуть ее за плечи, крикнуть: «Где он?» Но она молча ждала ответа.
— Подозреваю, — сказала Джессика, — что Харконненам удалось заслать к нам агента, чтобы отравить Пола. Другого объяснения я не нахожу. Какой-то совершенно необыкновенный яд. Я проверила его кровь всеми мыслимыми способами, но так ничего и не нашла.
Чени встала возле нее на колени.
— Значит, яд? Ему больно? Могу я…
— Он без сознания, — продолжала Джессика, — жизненные процессы в его теле замедлились настолько, что их удалось обнаружить лишь тончайшими методами. Я просто содрогаюсь от мысли, что могло бы случиться, если бы не я первой обнаружила его. Непосвященному взору он кажется мертвым.
— Ты вызвала меня не просто из сочувствия, Преподобная Мать, — ответила Чени. — Я знаю тебя. Так что же могу сделать я, раз ты бессильна?
«Как она храбра, очаровательна и, ах-х-х, как восприимчива! — подумала Джессика. — Какая Дочь Гессера получилась бы из нее!»